Мир наступит лишь тогда, когда курдские матери, оплакивающие своих погибших, будут наконец услышаны и когда получит поддержку их требование прекратить кровопролитие, остановить пожар войны, сжигающей курдов.
Робин Рони
Курды и турки никогда не разговаривали на одном языке.
Это происходит потому, что существование одной из сторон воспринимается как угроза другой стороной, язык одних включает неизвестные, не имеющие смысла для других слова. Идентичность курдов воспринимается как сепаратизм, а их борьба за выживание — как терроризм.
«Если мой язык разрушает основания твоего государства, это подразумевает, что ты хочешь построить собственное государство на моей земле» — говорит курдский интеллектуал Муса Антер, так же известный, как Дядя Муса. Его стоит процитировать, для того, чтобы осознать, что это значит — быть угрозой для другой стороны просто потому, что ты существуешь.
«Контр-террор» — это дискурс, который использует Турция в целях формирования общественного мнения внутри страны и во всем мире. Данное определение служит оправданием войны против курдов, которые хотят добиться свободного существования в четырех частях своей разделенной родины, Курдистана: в Турции, Ираке, Сирии и Иране.
В настоящее время турецкое государство бомбит и убивает курдов в трех частях Курдистана: в Бакуре (Север), называя это «войной с траншеями», в Башуре (Юг), где используется определение «ликвидация нор, где прячутся кадры террористов» и в Рожаве, где Турция определяет свои действия как «контр-террор».
Но у всего этого есть лишь одна единственная цель — уничтожить Рабочую партию Курдистан (РПК).
Почему Турция так боится РПК? Почему конфликтует из-за этого с мировыми державами, конфликтует из-за внутренних проблем, которые остаются нерешенными, не смотря на все усилия достичь мира с помощью переговоров?
Террор? Какой именно террор? Есть только один, наличие которого осознает общество — государственный террор. Есть другой, наличие которого признает государство — террор РПК.
«Мы их всех уничтожим» — постоянно заявляют турецкие лидеры, официальные представители государства и, вследствие этого, часть общества. Они рассуждают о необходимости «покончить с террором», имея в виду РПК. Но на самом деле РПК является народным движением, охватывающим курдское население и выражающим его потребности в завоевании прав и свобод, использующим оружие и все необходимые средства, чтобы противостоять нападениям, целью которых является полное уничтожение курдов. Никто и никогда не слышал, чтобы курдское движение, борющееся против государственного террора, говорило: «Мы их всех уничтожим».
Когда речь заходит о конфликте между РПК и Турцией, первые всегда выступает в роли обвиняемых поскольку это «террористическая организация».
Турция имеет полную свободу во всем, что касается нападений на курдов в трех частях Курдистана, благодаря той широкой поддержке, которую она получает, сражаясь против PKK. Поддержку оказывают ей, прежде всего, великие державы, такие, как Европейский Союз и США, которые стоят за Турцией в ее «борьбе против РПК «. Это вполне соответствует их интересам, но они «неожиданно» демонстрируют несогласие с турками, когда те заходят в Западный Курдистан. Причина в том, что эти державы сформировали альянс с курдами в Западном Курдистане для уничтожения ИГИЛ и, очевидно, предпочитают сохранить этот альянс, нежели сотрудничать с Турцией в данном вопросе. Нынешнее положение принуждает США и Евросоюз прояснить свою позицию, определиться в отношении курдов, которые являются союзниками в Западном Курдистане и «террористами» в Северном Курдистане.
Весь мир сегодня видит резню в Джизре и других курдских городах. Мир видит свидетельство того, что курды и турки снова, как и всегда, говорят на разных языках.
Траншеи и баррикады присутствуют в языке обеих сторон, но означают для них разные вещи: самозащиту для курдов и сепаратизм с точки зрения турецкого государства и большинства турок. Курды действительно хотят разделить страну с помощью строительства баррикад и рытья траншей в своих собственных кварталах? Эта идея не выглядит разумной, ибо трудно представить себе государство, чье существование ограничено отдельными городскими районами.
Тогда почему турецкое государство относится к этому, как к созданию государственных границ, в то время, как курды всего лишь говорят о самоуправлении? Это связано c одержимостью РПК. Турки верят, что РПК хочет расколоть страну с помощью траншей. Вот еще одно измерение реальности, где Турция не имеет понятия о точке зрения РПК.
Те, кто сражаются в своих кварталах, защищая жилые районы от никогда не прекращающихся нападений, являются борцами и героями для одной стороны, в то время, как другая описывает их исключительно как террористов и сепаратистов.
Какова же реальность?
Это история борьбы за выживание каждого человека в каждом аспекте своего существования.
Когда мы смотрим на последствия бойни, на погибших курдов, мы видим как растет их дух сопротивления. Он выше смерти. На место каждого убитого встают десятки других. Курдский лозунг «Шехид Намирих» («Мученики бессмертны») отражает реальность, в которой курды без колебаний жертвуют свои жизни ради народа.
Эти «террористы», жестоко убитые государством, — дети тех, кто, принимая их смерть, ощущает растущее желание продолжать борьбу и довести ее до конца. Ни перед кем еще курды не преклонялись так, как перед погибшими. Называя РПК «террористами», турецкое государство ставит клеймо террористов на многомиллионный народ.
«Отец, у тебя четверо детей. Позволь одному из них принадлежать людям». Таковы последние слова 23-летнего Эльдара Шахина из Хаккари, оставившего университет в Джизре из солидарности с народным восстанием. Он был одним из 178 человек, жестоко убитых в подвалах силами государства.
Любой назовет резней случившееся: больше 150 человек были сожжены заживо на глазах миллионов. Более ста из них до сих пор не смогли идентифицировать, поскольку тела изуродованы до неузнаваемости. Жертвы все еще подвергаются пыткам, даже спустя три недели. Некоторых сожгли тайно, без проведения процедуры опознания, некоторых не показывают семьям, некоторых перепутали с другими погибшими. В некоторых случаях, расчлененные тела рассылали в разные города, а отдельные фрагменты тел были выброшены на берегу реки Тигр.
Никто не понимает ни курдских матерей, оплакивающих своих детей, ни курдских детей, оплакивающих родителей, убитых на их глазах и на глазах всего мира. Не понимает не потому, что те говорят по-курдски, но потому, что не знает, что это значит — потерять семью, родственников, друзей и товарищей, в ходе узаконенной войны, ведущейся от имени государства, которое оккупировала ваши земли, жизни и существование.
Турецкое государство, правительство и военные называют резню в Джизре «успешной операцией, благодаря которой город был очищен от террора». Если террор — это сопротивление жестокости, тогда что такое сжигать людей заживо и называть это «успехом»? Какой язык и какие слова должны это объяснить?
Мир бесстыдно молчит о сожжении более 150 курдов турецким государством. Задумайтесь на мгновение, какая реакция последовала бы, если бы такое сделала PKK. Турция, вероятно, даровала себе право уничтожить внутренние курдские территории и делает для этого все возможное. Люди в Джизре неоднократно предупреждали, что надвигаются массовые убийства. А теперь просто посмотрите на резню, все вместе.
Такая же угроза имеет место в историческом районе Сур в данный момент.
Разве борьба с терроризмом означает варварскую резню всеми возможными методами, неважно, в отношении бойцов или мирного населения, разрушение и опустошение жилых районов, уничтожение кладбищ, мест религиозного поклонения и исторических памятников, убийство людей в собственных домах и за их пределами, когда мертвые тела лежат на улицах и разлагаются больше месяца, убийства еще не рожденных детей и нападения на похоронные процессии?
Это не война, но ненависть и месть, которые длятся годами. Это не война, когда с гордостью демонстрируют обнаженные тела женщин, убитых в своих кварталах силами государства, когда мертвые тела тащат за полицейскими машинами через улицы, или убивают людей, а потом называют их террористами, в то время, как другая сторона подчеркнуто уважительно обращается с погибшими врагами. Повторим: ни подход, ни намерения двух сторон не одинаковы.
Курды больше не полагаются ни на турецкое государство, ни на язык, который оно использует, даже когда выступает за мир. Его рассуждения о мире нужно воспринимать, как знаки войны. Такова реальность, пониманию которой курдов учит новейшая история, события, свидетелями которых мы все являемся.
Курдская и турецкая стороны используют разный язык даже во время «мирных переговоров», которые длились около двух лет, пока не были внезапно прерваны турецким государством. Турция продолжает рассматривать лидера курдского народа, Абдуллу Оджалана, в качестве «лидера террористов» и никогда не желала официально признавать его роль, даже в то время, когда договаривалась о мире с миллионами тех, кто считает его своим лидером.
В Турции тех, кто сегодня призывает к миру, так же преследует государство, как можно видеть на примере ученых, названных «предателями» за призыв к окончанию войны. Когда курдское движение порой говорит о неизбежности войны из-за геноцида, организованного государством, на них тоже ставят клеймо предателей. Иными словами, предателем называют любого, кто высказывается или действует против государства, вне зависимости от того, призывает он к миру или к войне. Возникает вопрос, кто же тут настоящий террорист: тот, кто призывает к миру и свободе, или тот, кто относится к стороннику мира, как к преступнику?
Курды и турецкое государство никогда не говорили на одном языке, поскольку их цели и ценности всегда были различны. Одна сторона защищает свое право на существование, другая отрицает это право. Иными словами, это защита жизни от смерти, защита гуманизма от варварства, защита свободы от рабства. Язык — важная часть существования. Он несет печать экзистенциальных, социальных, культурных и моральных принципов.
Мир станет возможен, когда обе стороны начнут защищать одни и те же ценности или, по крайней мере, согласятся с тем, что они существуют, когда они заговорят на одном языке и станут называть одни и те же вещи одинаково.
Мир наступит лишь тогда, когда курдские матери, оплакивающие своих погибших, будут наконец услышаны и когда получит поддержку их требование прекратить кровопролитие, остановить пожар войны, сжигающей курдов.
Мир наступит лишь тогда, когда прекратится издевательство над курдами, которым даже не позволяют увидеть тела своих убитых детей, мир наступит, когда исчезнет все то, что вынуждает курдов уходить в горы.