Есть известная история о том, как Мустафа Кемаль Ататюрк тренировался подписываться латиницей.
Эта картина выглядит на редкость нелепо: самый могущественный человек в Турции сосредоточенно пишет свое имя, выводя непривычные буквы точно школьник. В 1928 году он перевел турецкий язык с арабской графики на латинскую, разорвав связи с османским прошлым и сделав неграмотными целое поколение читателей.
В 1934 году он подписал закон, согласно которому все турки, до этого обычно использовавшие титулы, звания, патронимы или названия профессий, должны были взять себе фамилии. Как у Кемаля появилась идея принять фамилию «Отец турок», которую он носил с 1934 года и которую до сих пор не имеет права носить никто другой, неизвестно, однако про его инициалы говорят, что он сначала попробовал писать их через Q, а только потом через K. Второй вариант ему понравился больше, и он исключил букву Q из алфавита. Эта байка – чистой воды апокриф: подпись Кемаля, ставшую сейчас одной из самых популярных в Турции татуировок, разработал армянский каллиграф Акоп Черчян (Hagop Çerçiyan). И хотя буква Q действительно 85 лет – с 1928 года до прошлого месяца – пребывала вне закона, но причины этого не имели никакого отношения к эстетическим пристрастиям и ономастическим причудам Кемаля.
1 ноября 1928 года турецкий парламент единогласно проголосовал за Закон об алфавите. После этого Кемаль отправился в поездку по Анатолии, чтобы популяризовать новую систему письма. Он организовывал массовые театрализованные уроки, показывая, как легко учить буквы. Дворец Долмабахче превратился в начальную школу, в которой министры и высокопоставленные чиновники учили новый шрифт, причем их учителем был сам президент республики. В помощь ученикам он даже написал специальную музыку – «Алфавитный марш».
Банки, почтовые отделения и полицейские участки оснастили классными досками. На мостах и паромах торговали прописями. Арестантов фотографировали корпящими над букварями. «Турция превратилась в один большой класс, — писал National Geographic. – В новом алфавите нет “q”, “w” и “x” — таким образом, сильнее всего пострадала левая часть клавиатуры пишущей машинки…. Теперь люди ходят не в ресторан Maxim, а в ресторан Maksim».
Предполагалось, что романизация должна стандартизировать турецкое правописание, повысить грамотность народа и сделать печать дешевле и удобнее (арабский шрифт требовал более 400 литер). Однако у реформы была и еще одна – сугубо политическая – задача: обеспечить культурную однородность и способствовать ассимиляции меньшинств. К алфавиту добавили новые буквы, соответствующие звукам турецкого языка – ğ, ı, ü, ş, – а лишние буквы из него вычеркнули. Тщательное приспосабливая систему письма к турецкой языковой специфике и запрещая ряд латинских букв (и все прочие шрифты), реформа, фактически, объявляла вне закона письменное высказывание на любом языке кроме турецкого – и в особенности на курдском, на котором говорили около 20% населения.
Курды считали лингвистические ограничения одним из ключевых инструментов турецких культурных притеснений. Когда 30 сентября Реджеп Тайип Эрдоган объявил содержание своего долгожданного «пакета демократизации» — примирительных реформ, расширяющих права некоторых меньшинств, — протянутую им оливковую ветвь многие сочли неубедительной. Большая часть его предложений либо не соответствовала ожиданиям курдов (например, запрет на обучение на родном языке был снят – но только для платных частных школ), либо даже не пыталась им соответствовать. На фоне более насущных вопросов – таких, как избирательная реформа или массовые аресты курдов, – легализация Q, W и X может казаться мелким или сугубо символическим шагом. Однако лингвистические притеснения – все равно притеснения.
(«London Review of Books», Великобритания)
Ясмин Сил