Инкорпорирование в состав государства органически несовместимого с ним, враждебных ему регионов смертельно опасно для государственного организма. В Испанской империи такую роль играли Нидерланды, в Российской империи — Польша и Финляндия, в СССР — Литва. В Турции — это Северный Курдистан (Бакур), в Иране — иранский Азербайджан и Восточный Курдистан (Рожлат), в Испании — Земля Басков и Каталония, в Индии — штат Джамму и Кашмир, в Китае — Тибет. Для Украины — это Крым.Почему так происходит? Как правило, население региона принадлежит к этноконфессиональной группе, чьи права на политическую, культурно-религиозную и\или языковую автономию отвергаются правительством. В некоторых случаях добавляется и чуждый основной части населения страны социально-экономический уклад, а также крайняя бедность региона.
Бедность не обязательно вызвана исключительно дискриминацией. Одна из ее причин — бегство капитала (как частного, так и государственного) из-за высоких военно-политических рисков. Как правило, такие регионы превращаются в центры бунтов, социальных протестов или даже гражданской войны. Конфликты множатся, усиливая друг друга. Этническое угнетение ведет к протестам, протесты к политическому насилию и нарушению гражданских прав местного населения силами армии и полиции, кризис усиливает отток капиталов и бедность, а бедность и безработица заставляют население проявлять политическую активность. Так, иранский Азербайджан является крупнейшим центром политической и социальной активности в Иране, Курдистан в Турции, Джамму и Кашмир в Индии – это все зоны партизанской войны.
К этому часто добавляются искусственные ограничения политических, экономических и культурных контактов данных регионов с близкими им по духу иностранными государствами, что вызывавает дополнительные конфликты и противоречия. Например, не секрет, что значительная часть населения Курдистана живет контрабандной торговлей на границах Сирии, Турции, Ирака и Ирана. Этих людей преследуют и убивают полицейские и военные Турции и Ирана. Хаусхофер писал: «Непосредственная аналогия с гидравликой (попытайтесь хоть раз перекрыть большим пальцем руки свищ на водопроводной трубе и посмотрите, как долго удастся это выдержать!) учит каждого, способного к естественно-научному наблюдению, что застывшая оборона (Defensive) против всякого текущего, даже осязаемого флюида бесперспективна! Как безнадежны чисто запретительные попытки блокады против духовного и экономико-географического движения и стремления…»
Длительное противостояние мятежного региона и центральной власти создает незаживающую рану на теле общества. За десятилетия или даже столетия противостояния накапливается обоюдная ненависть. Кровь порождает кровь. Целые поколения воспитаны на идее этнической вражды, мести и подозрений.
Возможно, попытки насильственного удержания таких регионов под контролем центра — одна из его главных ошибок. Например, как только центральная власть ослабевает — неважно из-за внутренних потрясений или из-за войны с внешним противником — враждебные регионы отпадают от центра, нанося ему чувствительный удар в спину и инициируя процесс государственного распада.
С другой стороны, провоцирование этнического конфликта порой способствует укреплению центральной власти: она таким способом переводит стрелки, гасит социальный конфликт, трансформируя его в национальный. Это можно видеть на примере политики Эрдогана, столкнувшегося с мощными социальными протестами во время событий в Гези. В условиях, когда режим Эрдогана стал терять устойчивость, он сделал ставку на разжигание конфликта с курдами.
Михаил Магид, востоковед