Народная молва рассказывает о том, как когда-то в одной маленькой деревне произошли большие и невероятные события. Времена были такие, что каждый мало-мальски удивительный и необъяснимый случай очень быстро превращался в легенду, которая кочевала из дома в дом, из деревни в деревню, из одной округи в другую, из одного племени в другое… История женитьбы Калаше Рашо была одной из таких необыкновенных историй, которая чем дальше, тем больше обрастала подробностями, росла как снежный ком и превратилась в настоящую красивую легенду. Те, кто были очевидцами всего случившегося, говорили «на то была воля Божья», а кто только слышал об этом, с недоверием отмахивался: «Мало ли что люди говорят…»
Легенда легендой, но что произошло на самом деле? Верный и исчерпывающий ответ на этот вопрос был получен только в последние годы.
… Семья Каро и семья Рашо были давнишними врагами. Когда-то дядя Рашо из-за какой-то ерунды убил отца Каро, который тогда был еще ребенком. Из их рода в той деревне была только их семья, вот и получилось так, что без поддержки сородичей семья убитого и думать не могла о какой-то кровной мести. Годы шли и шли, но примирения между сторонами как не было, так и не было.
Каро подрос, женился, обзавелся детьми, но вражда между его семьей и семьей Рашо все еще оставалась такой же острой, как и много лет назад. Правда, дядя Рашо давно умер и детей у него не было, но вопрос отмщения оставался открытым. Ни о каком общении между Каро и Рашо не могло быть и речи. Мало того, что они не разговаривали друг с другом, так Рашо, как сторона, которая в любую минуту могла бы подвергнуться нападению, никогда не выходил из дома с пустыми руками, и стоило ему где-нибудь встретить Каро, как он тотчас же сворачивал с пути.
В свое время много уважаемых людей неоднократно пыталось помирить их, но Каро никак не соглашался.
— Ни за что! – говорил он. – Пока я жив, это сделаю я, а не успею – тогда за меня это сделают мои потомки. Уж лучше умереть, чем помириться с ними!
— А может, все-таки возьмешь плату за кровь? – предлагали ему посредники.
— Сегодня я за кровь получу деньги, а завтра-послезавтра они возьмут и скажут, что за несколько золотых заткнули мне рот, — раздраженно отвечал Каро. – Нет! Пролитая кровь моего отца безнаказанно на земле не останется, кровь будет смыта только кровью!
Сколько почтенных и уважаемых в деревне людей ни посылал Рашо в дом Каро, тот не шел ни на какое примирение и каждый раз повторял одно и то же:
— Кровь будет смыта только кровью.
Однажды случилось так, что Каро и Рашо случайно встретились. У Каро был кинжал, а у Рашо в тот день, как назло, с собой не оказалось никакого оружия. Рашо, как обычно, хотел свернуть с пути и пойти другой дорогой, но Каро его окликнул:
— Эй, ты … — и Каро разразился крепкой руганью, — теперь ты от меня не уйдешь! Готовься, я иду!
Каро потянулся за кинжалом и, держась за рукоятку, сделал несколько шагов вперед. Рашо остановился и спокойно сказал:
— Каро, перестань сквернословить и придержи язык. Да, мы с тобой враги, но то, что ты сейчас делаешь, недостойно настоящего мужчины. У тебя кинжал, а я стою с пустыми руками. Если у тебя хватит на это совести, тогда давай, вперед! Посмотрим еще, кто кого!
Эти слова разом отрезвили Каро, и он невольно застыл на месте. Потом вложил кинжал обратно в ножны, молча повернулся и ушел.
Рашо вернулся домой и рассказал своим близким о том, что произошло между ним и Каро. Вскоре об этом узнала вся деревня.
— Настоящий мужчина так и должен был поступить, — говорили сельчане. – Мы бы просто перестали с ним знаться, если бы он пошел на такую подлость.
Эти слова дошли и до Каро. Он тоже считал, что Рашо повел себя вполне достойно. Враг врагом, но все равно мужчина.
Одним словом, вражда между ними продолжалась, и как ни старался Рашо, Каро не шел ни на какое примирение. В последний раз, когда посредники вновь пришли к Каро, он сказал им:
— Рано или поздно, но я сведу с ним счеты. И тогда вы убедитесь сами, чего стоит мужское слово.
После этого случая прошло несколько лет. И каждый раз повторялось одно и то же: Рашо по-прежнему старался избегать встреч с Каро, но если тот все-таки попадался ему на пути, то ему приходилось поспешно сворачивать со своей дороги и уходить прочь.
Однако время делало свое, и чувство ненависти постепенно притупилось. Каро уже не был так яростно настроен против своего врага, как прежде, но на примирение все же не шел.
У Каро была дочь по имени Севе. Она и правда была настоящая севе[1] – красивое наливное яблочко. И надо же было такому случиться, что сын Рашо Калаш влюбился в эту девушку, да еще как! Он просто сходил по ней с ума. Калаш тоже, в свою очередь, приглянулся Севе, но оба влюбленных, зная о кровной вражде между их семьями, могли лишь издали смотреть друг на друга и не смели даже думать о том, чтобы признаться в своих чувствах. Калаш боялся довериться даже близким друзьям и старался, чтобы никто ни о чем не догадался, — ведь услышь об этом Каро даже краем уха, тут же прибил бы свою дочь. И потом – ему не хотелось, чтобы об этом узнал даже его родной отец.
Севе тоже, как и Калаш, не знала, куда деваться от переживаний. Страх перед отцом и братьями был настолько силен, что она боялась поделиться даже с близкими подружками.
И если тандур, пусть и плотно прикрытый крышкой, все равно остывает, то любовь между этими двумя сердцами не только не гасла, но, наоборот, разгоралась еще сильнее и искала любые пути и выходы, чтобы послать о себе весточку от одного любящего сердца к другому.
У Севе была подружка по имени Мрджан – очень добрая и чуткая девушка. Она давно почувствовала, что творится у Севе на душе, но, не желая смущать подружку, не торопилась говорить ей о своих догадках. Она терпеливо ждала, пока Севе сама не решится ьтл поделиться с ней своим секретом. Итак, этот день настал.
— Ой, родная моя, хочу тебе кое-что сказать, но не рискую, — сказала Севе подружке. – Если наши узнают, то голову мне оторвут.
— Ты с ума сошла, дурочка? Ты со мной поделишься, а я пойду и всем растрезвоню? – возмутилась Мрджан. – Будь спокойна, все, что ты скажешь, останется между нами.
И Севе, ничего не утаивая, рассказала Мрджан все как есть.
— Что от тебя скрывать, что от Бога скрывать… Влюбилась я в Калаша, — вздохнула Севе. – А тут еще и вражда между нашими семьями… Даже не знаю, чем это все закончится.
— Да разве любовь смотрит на какие-то преграды или запреты? – ответила Мрджан. – Вопрос, конечно, сложный, но дай Бог все образуется. А хочешь, я дам знать Калашу?
— Да ты что? – шикнула на подругу Севе. – Ты же меня опозоришь! А если узнает отец? Он же убьет меня! Нет-нет, прошу тебя, никому ни слова. Я просто захотела с тобой поделиться, потому что больше не могу носить это в себе. И если, не дай Бог, об этом узнают, то сама знаешь, что со мной сделает отец.
Калашу тоже приходилось нелегко. В его душе бушевал неистовый огонь, который так и рвался наружу. Но кому скажешь о своих чувствах, с кем поделишься, кто поможет? Калаш перебирал в голове всю деревенскую молодежь, всех парней и девушек их возраста, но ни на ком, кроме Мрджан, близкой подружки Севе, не мог остановиться. Только ей, шептала ему интуиция, он мог довериться и попросить передать Севе, какие чувства он к ней испытывает.
Так оно и вышло, что оба влюбленных нашли в лице Мрджан свою союзницу. Она стала их надеждой и посредником, и вот как это было.
Однажды Калаш, улучив момент, подошел к Мрджан, взял с нее слово, что никто не узнает об их разговоре, и рассказал ей о своих чувствах к Севе.
— Прошу тебя как сестру, — сказал ей под конец Калаш, — узнай, пожалуйста, нравлюсь я ей или нет. Если я буду знать, что нет, то как бы ни было тяжело, я постараюсь вырвать из моего сердца эту любовь.
Мрджан не подала виду, что знает о любви Севе к нему, и только пообещала, что обязательно поговорит с подругой.
Через несколько дней Калаш и Мрджан снова встретились.
— С тебя причитается! – с озорной улыбкой сказала девушка.
— Твой брат готов, ты только скажи, — с нетерпением ответил Калаш.
Мрджан достала платочек и протянула его парню.
— А это тебе подарок от Севе.
Калаш дрожащими руками взял платок и крепко сжал в руке.
— Ради Бога, скажи мне правду, — со страхом и сомнением сказал ей Калаш. – Она сама захотела его послать мне или ты насильно у нее взяла?
— Да ты что? – Мрджан даже слегка обиделась. – Клянусь, она сама его отдала, чтобы я передала его тебе. Ты не веришь?
Калаш поднес платок к лицу и уткнулся в него носом.
— Боже, как хорошо он пахнет… Он пахнет ею… — пробормотал он с закрытыми глазами и не увидел, как улыбнулась Мрджан.
— А что еще она говорила? – Калаш снова вернулся на землю.
— Она тоже, как ты, мучается, — ответила Мрджан. – Убегать с ним, говорит, не стану, но умру – достанусь земле холодной, а останусь жить – достанусь Калашу. Пусть не переживает, Бог милостив. Она так и сказала.
С того самого дня Мрджан стала тем голубем, который доставлял весточку от Севе Калашу и от Калаша Севе. Кроме того, она превратилась в тот мостик, который соединял два берега, двух влюбленных. Очень часто она и Севе шли в поле нарвать съедобной зелени, и родители Севе, давно зная подружку дочери как хорошую девушку, не видели в этом ничего подозрительного. В поле же их поджидал Калаш, и так Мрджан помогла им несколько раз встретиться.
Ну, а деревня была маленькая, большие секреты в ней не помещались, и очень скоро всем обо всем становилось известно. Так постепенно и распространился слух о том, что Калаш и Севе любят друг друга. Некоторые говорили, что видели у Калаша платок Севе, другие утверждали, что видели их вместе в поле… Разговоры об этом возникали все чаще и чаще, люди судачили все увереннее и увереннее, молва росла-росла, пока не дошла до слуха Каро.
— Послушай, — обратился он к жене однажды вечером, — я кое-что услышал про нашу дочь, — и Каро рассказал ей про слухи, которые ходили по деревне насчет Севе и сына Рашо. – Что ты об этом думаешь? Это правда?
— Да ты что!!! – вскричала жена истошным голосом. – Это сплетни, грязные сплетни! Бедный мой ребенок и в глаза его не видел. Интриганы и сплетники нарочно так делают! Они знают, что между нами вражда, вот и делают все для того, чтобы еще больше натравить нас друг на друга!
Хоть голос матери и звучал горячо и очень убедительно, но на самом деле и в ее душе были сомнения и подозрения, что дыма без огня не бывает. И она решила отдельно поговорить с дочерью.
— Севе, доченька, — обратилась она к дочери на следующий день, — скажи мне правду, я ведь твоя мама: говорят, ты влюбилась в сына того негодяя. Это так?
Дочь все отрицала.
— Не видать мне счастья, мама, если это правда, — уверенным тоном сказала она. – Это все сплетни! На меня нарочно наговаривают. Ты думаешь, я не знаю, какие между нашими семьями отношения? Если ты что-то такое заметишь, можешь выколоть мне глаза.
Рашо тоже, в свою очередь, спросил об этом у своего сына.
— Послушай, сынок, до меня дошли слухи, что ты влюбился в Севе, дочь Каро. Ты ведь знаешь, мы с ним кровные враги. Он скорее умрет, чем отдаст за тебя свою дочь. И не вздумай убегать с ней, слышишь? Если вдруг такое учудишь, то знай, что мы тут перебьем друг друга. Послушайся своего отца: если это действительно так, то держись-ка ты от греха подальше, выкинь все это из головы, а то боюсь, добром это не закончится.
В ответ Калаш тоже, как и Севе, заверил отца, что все это сплетни, разговоры, ложь и ни о чем подобном он не думал и не думает.
Однажды среди собравшихся в центре деревни сельчан снова зашел разговор об этом. Рашо, который тоже был там, довольно спокойно ответил на намеки о том, что между его сыном и дочерью Каро есть нежные чувства:
— Ну, и что там такого, — пожал он плечами. – Они молодые, если друг другу нравятся, пусть будут счастливы. Пусть только, дай Бог, Каро согласится, остальное ерунда. Какой калым ни запросит, я не поскуплюсь.
Очень скоро об этом разговоре узнал сам Каро и пришел в бешенство. Через людей он передал в адрес Рашо такие угрозы, что тот прикусил свой язык и больше никогда не осмеливался высказываться на эту тему.
После этого Каро избил дочь и потребовал, чтобы она во всем созналась. Но та все горячо отрицала, плакала и, кинувшись в ноги отцу, поклялась, что между ней и Калашем ничего нет.
Но разговоры в деревне не утихали, и этот вопрос все чаще становился темой для пересудов и сплетен. Рашо был встревожен не на шутку, лишний раз старался не выходить в деревню и не пускал сына часто ходить с товарищами в поле. Каро, в свою очередь, вечно был не в духе, ужасно злился на дочь, не хотел ее видеть и несколько раз, придравшись к жене, избил и ее. Мать никуда Севе одну не отпускала, и Мрджан была единственным человеком, кому она доверяла и с кем могла отпустить «нерадивую» дочь в поле за съедобной зеленью.
В один из дней Мрджан в очередной раз пришла к своей подруге. Дома были только Севе и мать. Мать куда-то на минуту вышла, девушки сразу стали шушукаться, и когда та вернулась, Мрджан повернулась к ней со словами:
— Тетя, разреши Севе, мы пойдем в поле нарвать для соленья пекаск[2]. Говорят, в поле около ущелья его полным-полно.
— Ладно, идите, — согласилась мать, — но только возвращайтесь побыстрее. И далеко не уходите. Ты знаешь, Севе, твой отец не дома, он на базаре, и, не дай Бог, когда он вернется, тебя не окажется дома. Сама знаешь, что он с тобой сделает. Смотри, возвращайся поскорее, не опаздывай!
Тем временем Калаш, спрятавшись в ущелье, уже ждал их прихода. Вскоре вдалеке показались обе девушки, которые направились к полю, простирающемуся до самого ущелья. Калаш незаметно подкрался к ним, и Мрджан под предлогом сбора зелени незаметно и деликатно отдалилась от влюбленных на приличное расстояние. Калаш и Севе отошли к скале, присели у ее подножья и принялись шептаться. Мрджан, хоть и отошла подальше, все равно не выпускала их из виду. Она была неспокойна и боялась, что кто-то может увидеть влюбленных, которые, встретившись, забывали обо всем на свете и ничего вокруг не замечали. Поэтому она собирала зелень и одновременно зыркала по сторонам, чтобы ни ее, ни эту парочку никто не застиг врасплох.
— Я так больше не выдержу, — сказал Калаш. – И не вижу никакого выхода, кроме одного. Остается только на себя руки наложить…
Севе заплакала, и в этот момент показалась Мрджан, набравшая полный передник зелени. Она быстро приблизилась к ним и сказала шутливым тоном:
— Ну же, голубки, вы еще не наворковались? Ведь уже поздно. Давай, Калаш, вставай и так уйди, чтобы тебя никто не заметил. А лучше всего спрячься в ущелье, благо, для тебя это не в первый раз. Оставайся там, пока не стемнеет, и только потом выбирайся и уходи. Ну, вставай, вставай, Севе, нам с тобой еще надо пекаск нарвать для тебя, чтобы ты с пустыми руками домой не возвращалась. Уже поздно, твой отец вот-вот вернется, как бы тебе не влетело.
Мрджан торопила Севе, а та сидела неподвижно, словно одеревенела. Они держались за руки, смотрели друг другу в глаза, и никто не хотел делать первый шаг к расставанию. Наконец нехотя встали и отошли друг от друга. Калаш оборачивался на каждом шагу и с тоской смотрел на Севе. Она тоже все время оглядывалась, и так до тех пор, пока Калаш не скрылся за скалой. Он притаился, но и оттуда продолжал украдкой смотреть на свою любимую, которая, хоть и опустила голову и вроде была занята сбором зелени, но мысленно была рядом с ним и в рассеянности вместо съедобной зелени нарвала много дикой травы. Чуткая Мрджан сразу заметила это, не пустила ее больше ничего собирать и, чтобы помочь подруге, отсыпала ей в передник половину своей зелени.
Издалека вдруг послышался голос пастуха Афо, который гнал стадо в сторону деревни. Севе перепугалась до смерти и до самой деревни не могла вымолвить ни слова. Она шла бледная, упорно молчала, часто оборачивалась в сторону ущелья и тяжело вздыхала. Сколько ни пыталась разговорить ее Мрджан, сколько ни старалась с ней шутить, узнать причину ее подавленного настроения, все бесполезно – девушка ничего не отвечала. Так, в полном молчании, они и разошлись, и каждая пошла к себе домой.
— Слушай, я тебя убью, — еле сдерживаясь, раздраженно сказала мать. – Я ведь сказала тебе, возвращайся поскорее, почему ты так опоздала? А если бы вернулся твой отец, что бы я ему ответила?
Севе ничего не сказала и, опустив голову, вытряхнула собранную зелень.
— Может, ты встречалась с сыном этого негодяя, поэтому опоздала, да?
Севе пробила мелкая дрожь, и она еле слышно пробормотала:
— Нет, что ты… Как бы я с ним встретилась…
Не успела Севе договорить, как мать кинулась к ней, крепко ухватила за длинные косы, чтобы та не могла сопротивляться, и несколько раз ударила дочь по лицу.
— Убью, дрянь! Обрежу тебе косы и не пожалею!… Если узнаю, что ты с ним встречалась, задушу тебя своими же руками! Подожди, пусть только отец твой вернется… — кричала мать, задыхаясь от ярости.
Севе вырвалась, убежала в кладовую и от страха забилась в дальний угол. Она вся дрожала и прислушивалась, не вернулся ли отец. Но Каро в тот день почему-то запаздывал. До самой полуночи Севе так и просидела в том углу, не чувствуя ни голода, ни жажды. Потом встала и украдкой пробралась к себе. Все уже давно спали. Она тихонько вошла в свою комнату, затушила лучину и легла в постель. Севе лежала неподвижно, но разве в таком состоянии уснешь? Невеселые, очень невеселые мысли теснились в ее голове, и она не знала, что ей делать, как быть дальше…
Раздался стук в дверь. Мать встала, открыла дверь, и до Севе донесся голос отца. Девушка вся сжалась и боялась пошевелиться. Каро поужинал и лег в постель. Севе услышала, как отец и мать о чем-то тихо разговаривают, и напряженно прислушалась к их голосам.
— Ты знаешь, — сказал Каро жене, — вот уже в который раз до меня доходят слухи, что твоя дочь и сын того подлеца тайком встречаются в поле. Сегодня тоже, когда я возвращался с базара, услышал, как наши мужики шушукаются. Мне кажется, они говорили именно об этом, потому что когда заметили меня, сразу замолчали. Говорят, Афо несколько раз их видел в поле. Если это так и есть, я вам обеим оторву головы – и тебе, и ей. Эта бесчестная паршивка меня опозорила…
— Не может быть! Это враки! – сказала жена. – Лгут они. Ты что, не знаешь, какой Афо сплетник?
— Говорят, это Мрджан им вовсю помогает.
— Да нет же, что ты говоришь? Бедняжка даже из дома не выходит, куда ей встречаться с кем-то? Ты смотри-ка, какие сплетни распространяют, да накажет их Бог!
Каро вконец разозлился и громко сказал:
— Значит, сплетни, да? Вся деревня только об этом и говорит! Всем же рот не заткнешь! Эта дрянь твоя дочь меня опозорила на весь белый свет! Нет, я должен ее наказать, — и Каро отбросил одеяло, встал и направился к стуну, на котором висел кинжал.
Жена кинулась ему в ноги.
— Что ты делаешь, несчастный? Змея змеей, но даже она не кусает того, кто спит. Ты что, хочешь этой ночью разрушить мой дом?
— Я отрублю ей голову и навсегда избавлюсь от этой дряни!
— Я тебя умоляю, ради Бога, не делай ничего этой ночью! Подожди хотя бы до утра, пусть проснется, а там делай с ней что хочешь…
Жена еще долго упрашивала мужа, умоляла успокоиться и оставить расправу над дочерью до следующего утра. После долгих уговоров Каро нехотя подошел к стуну и вложил обратно кинжал в ножны.
— Ну, хорошо, я завтра с ней разберусь, — сказал он тоном, не предвещавшим ничего хорошего.
Мать промолчала и только тяжело вздохнула.
Севе под одеялом вся съежилась и боялась пошевелиться. Она испытывала перед отцом не только сильный страх, но и жгучий стыд, и в одном была уверена точно – узнай он всю правду, ей действительно несдобровать. Мало ей было этих терзаний, к ним еще добавлялись муки от слов, сказанных Калашем во время их последней встречи. Тяжелые мысли, страх, паника, растерянность – все смешалось и крутилось в ее голове, как бурный и мутный водоворот. Севе лежала, а перед ее открытыми глазами то и дело появлялись и исчезали какие-то призраки и странные видения. В ушах стоял ужасный звон, во рту пересохло, она была вся разбита и от изнеможения не могла даже пошевелить рукой. Потом ее стало клонить ко сну, она почувствовала, как тяжелеют веки, и в какой-то момент ей начало казаться, что она погружается в бурную воду и постепенно опускается на дно. Ей захотелось крикнуть, позвать на помощь и что-то сделать, чтобы спастись, но какая-то сила так сковала ее горло, что она не могла издать ни звука. Ее тянуло вниз, она погружалась все дальше и дальше, все глубже и глубже и так до тех пор, пока не перестала что-то чувствовать и понимать…
Обычно каждое утро Севе вставала раньше всех, застилала свою постель и шла за водой. Но на этот раз мать увидела, что дочь еще не встала. Ей стало жаль будить ее, и она сама взяла коромысло и пошла за водой. Вернувшись, обнаружила, что Севе все еще спит. Уже и отец к тому времени встал, а дочь по-прежнему крепко спала.
Мать пошла ее будить:
— Севе, вставай, слышишь, Севе…
Севе не откликалась. Сначала мать осторожно потрясла ее за плечо, потом, видя, что та не реагирует, принялась энергично ее тормошить, но дочь никак не просыпалась. Она лежала с закрытыми глазами и не подавала признаков жизни. И тут мать осенило, что дочь умерла… У женщины подогнулись ноги, и, упав у постели дочери, она принялась бить себя по голове и рвать на себе волосы. По всему дому раздался ее истошный вопль:
— О, горе тебе, несчастный! Ведь Севе наша умерла!..
На крик тут же прибежал Каро. От неожиданности он не сразу сообразил, что произошло, и сперва даже раздраженно прикрикнул на жену. Но увидев ее лицо, расцарапанное в кровь, ее слезы, он кинулся к постели Севе, внимательно вгляделся в ее лицо и тоже стал расталкивать, надеясь, что дочь наконец проснется. Но сколько ни трясли девушку, сколько ни будили, все напрасно – Севе ни на что не реагировала. И только тогда, когда до Каро дошел весь смысл случившегося, он стал бить себя по голове и кричать:
— Севе, доченька, что ты наделала?! Почему разрушила мой дом!!!
На шум сбежались все члены семьи и с криком и слезами припали к постели Севе. Поднялся такой вой и надрывный плач, что мог разбудить даже мертвого. Севе же лежала с закрытыми глазами и с таким безмятежным лицом, что казалось, она не умерла, а лишь крепко и спокойно спит.
О случившемся узнали и соседи, которые тотчас же пришли, сели рядом с убитыми горем домочадцами и стали вместе с ними оплакивать покойницу.
Вместе с рассветом весть о смерти девушки мгновенно облетела всю деревню… В доме Каро собралось полно народу, и туда пришли все, за исключением семьи Рашо. Людей было столько, что половина была вынуждена остаться во дворе. Все только и говорили о том, как жаль несчастную девушку, которая и жизни толком не успела повидать и вот такой, совсем еще молоденькой, уйдет под холодную землю. Женщины сидели вокруг места, куда положили покойницу, и горько оплакивали ее. Похоронные песни в честь усопшей сменялись причитаниями, потом горестные напевы затягивались снова, и это еще больше разрывало душу бедной матери. Две женщины сидели рядом с ней и, держа за руки, не давали ей себя истязать. Каро, убитый горем, весь сжался в комок и смотрел в пол неподвижным взглядом. Мужчины, опустив головы, сидели вдоль стены и молча курили.
— Что поделаешь, мой дорогой мрид, не падай духом, рядом с тобой сыновья, братья и остальная родня, — с сочувствием обратился к отцу шейх. – Видно, мой Господь полюбил ее больше, чем вы. Такая смерть – это благо.
— Такая смерть – это горе, мой шейх, — послышался приглушенный и хриплый голос одного старика.
— Ну что ты такое говоришь, мой дорогой мрид, не гневи Бога, — возразил шейх. – Это Божья воля, и разве можно ей противиться?
Вдруг среди собравшихся возникло какое-то оживление, некоторые стали перешептываться, а кое-кто и вовсе встал и вышел во двор. Кто был дома, вытянул шею и уставился в окно, кто был на улице, повернулся в ту сторону, откуда раздавался шум, одним словом, люди пригляделись и увидели вот какую картину: Калаш рвется к дому Каро, а двое мужчин среднего возраста не пускают и с трудом отталкивают его назад.
— Убирайся отсюда! Иди домой, чего ты пришел? – говорил один из них. – Мало этим людям своего горя, а ты еще лезешь сюда со своими глупостями!
Калаша еле отвели подальше. Но как только те двое отошли, он снова кинулся в сторону дома Каро, и его невозможно было удержать. Войти туда он не решился, но стал ходить вокруг дома, как помешанный, и громко кричать:
— Это неправда, врут они! Севе не умерла!.. Севе не умерла!..
Очень скоро появился Рашо, которому поспешили сообщить о странном поведении сына. Он торопливо направился к Калашу, чтобы увести его домой, но ему не удалось даже приблизиться: парень кинулся в сторону, отбежал подальше и с безумными криками стал носиться туда-сюда и кричать одно и то же:
— Севе не умерла!.. Севе не умерла!..
Эти крики были слышны повсюду, и, конечно же, их услышал и Каро с сыновьями. В ярости, они не знали, что им делать, и от злости были готовы разнести все вокруг. С одной стороны, дома такое горе и полно народу, с другой стороны, этот негодяй со своими выходками… Каро, кипя негодованием, несколько раз выходил из дома и каждый раз видел одну и ту же картину: Калаш мечется туда-сюда, а за ним гонится отец и никак не может поймать…
Каро еле сдерживался, чтобы не броситься с кулаками на парня, но когда тот, окончательно обезумев, истошно закричал «они нарочно так делают!», Каро больше не выдержал и кинулся в ту сторону. Если бы не несколько мужчин, которым еле удалось остановить разъяренного отца, неизвестно, чем бы все закончилось.
— Успокойся, люди вокруг… Ладно, он свихнулся, но ты-то в здравом уме!..
Крики Калаша и беготня около дома Каро не прекращались до тех пор, пока не начались похороны. Бедный Рашо окончательно выбился из сил и уже не мог гнаться за сыном.
После полудня тело Севе вынесли из дома, и собравшийся народ двинулся в сторону кладбища. Калаш бежал в том же направлении, но только не со всеми, а той дорогой, которая пролегала чуть выше деревни. Дойдя до свежевырытой могилы, те несколько мужчин, что несли катафалк, опустили его на землю и немного отошли, чтобы женщины еще раз оплакали покойницу. К тому времени Калаш добежал до кладбища и кинулся было к тому месту, где хоронили Севе, но несколько молодых парней преградили ему путь и, отталкивая, отвели его подальше в сторону. И снова послышался его дикий крик:
— Что вы делаете?! Севе не умерла! Вы что, хотите ее заживо похоронить? Севе не умерла!..
Каро и сыновья снова готовы были наброситься на безумца, но мужчины, стоявшие рядом, еле их удержали.
И тогда один из пожилых сельчан шагнул вперед и обратился к Каро:
— Каро, сынок, я очень тебе соболезную и всем сердцем разделяю твое горе. Пусть земля будет ей пухом, не должна была она так рано уходить от нас, но я хочу сказать тебе о другом. Говорят, птица птицей, но и она, когда пьет воду, смотрит наверх и благодарит Бога. Да, мы все знаем о том, что вы кровные враги, но не гневи Всевышнего. Дочери твоей уже нет, но пожалей ты хотя бы этого парня. Ведь мы все знаем, что они любили друг друга, вот он и сходит с ума, мечется туда-сюда и никак поверить не может. Если ты уважаешь мои седины, разреши, и пусть он придет, увидит все своими глазами и убедится в том, что случилось. Не бери этот тяжкий грех на душу, жалко этого парня, он еще молод. Еще раз прошу тебя: разреши ему прийти и самому во всем убедиться, чтобы потом не было лишних разговоров. Если ты не пустишь, парень может и правда сойти с ума, а если разрешишь, ничего с ним не будет, погорюет, погорюет и успокоится. Прошу тебя, просто умоляю, разреши.
Несколько пожилых мужчин поддержали слова старца и стали убеждать Каро прислушаться к сказанному. Одним словом, Каро согласился, чтобы Калаш пришел, и очень скоро все увидели, как сверху вниз по крутому склону сбегает бедный парень с обезумевшим и блуждающим взглядом. Народ расступился и дал ему дорогу. Стояла мертвая тишина, которую нарушал только плач несчастной матери. Калаш подошел к телу Севе и стал внимательно вглядываться в ее лицо. Его била мелкая дрожь, он стоял неподвижно и безмолвно смотрел на свою любимую. Так, в горьком молчании и гнетущей тишине, прошло несколько минут, и когда покойницу захотели взять и предать земле, он вдруг кинулся на тело, и раздался душераздирающий крик:
— Горе мне, несчастному! А ведь Севе и вправду умерла!..
Словно в ответ на этот безумный крик труп вздрогнул. Народ в ужасе застыл на месте. Тело шевельнулось еще раз. Те, кто стоял поблизости, шарахнулись в сторону. Шейх втянул голову в плечи и стал медленно пятиться назад. Калаш и мать Севе громко вскрикнули и с воплями кинулись к катафалку, не сводя глаз с покойницы. В этот момент Севе открыла глаза и посмотрела по сторонам. Калаш невольно отпрянул. Мать Севе пошатнулась и упала в обморок. Народ оцепенел от увиденного и не знал, что делать: то ли кинуться к воскресшей Севе, то ли заняться ее матерью, которая лежала без сознания. Ошеломленный Калаш остолбенел и не верил своим глазам. Царило гробовое молчание, и среди этой тишины Севе подняла голову и дрожащим голосом спросила:
— Что случилось?.. Почему я здесь?..
— А когда я говорил, что она не умерла, вы мне не верили! – завопил Калаш и повернулся к потрясенным односельчанам. Бедный парень не знал куда деваться от радости. Он ликовал и то и дело переводил восторженный взгляд с людей, стоящих вокруг, на свою возлюбленную и, позабыв про всякий стыд, смотрел на нее с нескрываемой нежностью и любовью.
Голос ожившей девушки и восторженные крики молодого парня оказались той самой силой, которая заставила мать очнуться, и женщина, придя в себя, кинулась к дочери. Она плакала, обнимала и крепко прижимала ее к себе, словно боялась, что может снова потерять своего ребенка.
— Каро, сынок, — снова обратился к Каро тот самый старик, — что ни говори, это неземная любовь. Сам Бог их благословил. Будь благоразумен, послушайся меня и не препятствуй их счастью. Ну и что, что между вами давняя вражда? Может, Бог именно того и хочет, чтобы вы помирились, вот и создал такие обстоятельства. Что хочешь скажи, но эти двое должны быть счастливы. Сам посуди: то, что произошло сегодня, – просто невероятно. Никто и никогда не видел и не слышал ничего подобного. Давай прямо здесь, именно здесь и сейчас дай свое согласие, что выдашь Севе за Калаша. Разве ты не видишь, что им свыше уготовано быть вместе? Это Божья воля, и ты должен согласиться.
— Поздравляем тебя, Каро! Свет твоим глазам! Всевышний еще никогда и никому не делал такого благодеяния. Ты должен согласиться, — сказал другой сельчанин.
— Ну, что мне сказать?.. Видно, и правда то воля Божья, — ответил Каро и в некоторой растерянности посмотрел на сыновей. По их лицам было видно, что они тоже не могут нарадоваться и не имеют ничего против. – Если того захотел сам Бог, разве человек может противиться?
Все от души поздравили Каро и сыновей, и все как один были согласны с мнением почтенного старца.
Калаш, не мешкая, подошел к Каро и бросился ему в ноги.
— Смерть моя и жизнь моя – все в твоих руках, дядя, — сказал он. – Как считаешь нужным, так и поступи.
Каро помог ему подняться, поцеловал в лоб и сказал:
— Бог с тобой, сынок, что я могу сказать? Это Бог соединил ваши судьбы, и так тому и быть. Как Бог захочет, так оно и будет.
На кладбище воцарилась невиданная для такого места атмосфера: люди улыбались, радовались и громко, оживленно переговаривались. Первыми оттуда убежали Калаш и его друзья, а за ними потянулись мужчины, которые не переставали шутить, острить и подтрунивать друг над другом. Несколько женщин обступили Севе со всех сторон, прямо на ней разорвали траурное одеяние, каждая из них сняла с себя что-то из одежды и дала ей, чтобы та могла во что-то одеться. И когда облаченную в чужие одежды Севе захотели взять под руки и привести в деревню, оказалось, что бедная девушка еле стоит на ногах и не может сделать хотя бы пару шагов. Быстро послали за телегой, и когда та была на месте, женщины помогли девушке подняться, усадили поудобнее, и повозка тронулась в обратный путь.
Могильщики как вырыли могилу, так пустой ее снова и засыпали.
В тот же день состоялось примирение между Рашо и Каро. Многолетняя вражда наконец была прекращена.
Через некоторое время Калаша и Севе обручили, а той же осенью сыграли их свадьбу.
Говорят, до самой своей смерти Калаш и Севе верили в то, что именно Бог помог им соединить их судьбы.
… Эта пара дала начало большому роду. Один из их многочисленных внуков стал врачом. Он и объяснил эту невероятную историю с научной точки зрения:
— Ничего сверхъестественного тут нет, — отвечал он на вопросы односельчан. – В тот день моя бабушка очень сильно переживала, и видно, именно из-за этого она и впала в летаргический сон. А проснуться ей помог голос дедушки, вот и все. Науке известно много случаев, когда люди засыпали летаргическим сном, который длился не только несколько часов, но дней, месяцев и даже лет. Ну, а в те времена наши бедные сельчане откуда могли знать, что есть такая вещь, как летаргический сон? Поэтому они и решили, что случилось какое-то чудо.
И он начинал подробно объяснять присутствующим, что такое летаргический сон … После этого легенда постепенно стала гаснуть, терять свои краски, увядать и осталась только в сказах, о которых могло поведать лишь старшее поколение.
Амарике САРДАР
Перевод с курдского Нуре САРДАРЯН (Нура Амарик)
________________________________________
[1] Севе – от слова «сев» («sêv»), что по-курдски означает «яблоко».
[2] Пекаск (p’êqask) – разновидность съедобной полевой зелени.
Газета «Свободный Курдистан» № 3 (141) 2015 г.