Чем ближе становится победа над так называемым «Исламским государством Ирака и Леванта» (ИГИЛ), тем острее встает вопрос: как потом будут выстраиваться отношения между победителями. О проведение выборов трех уровней заявили курды Западного Курдистана и Федерации Северная Сирия: 22 сентября 2017 года в комины, 03 ноября 2017 года в администрации городов и кантонов, 19 января — в Федеральный Конгресс (парламент). О проведении 25 сентября 2017 года референдума о провозглашении независимости заявили в Южном Курдистане.
В рамках настоящей статьи рассмотрим важное событие курдской повестки дня, касающееся референдума в Южном Курдистане, поскольку оно имеет прямое отношение не только к судьбе территорий, официально находящихся под юрисдикцией Эрбиля, но «спорных территорий», которые официально пока-еще не считаются частью Южного Курдистана — районы Мосула, Киркука, Диялы и Шенгала.
Спор об определении административных (или государственных) границ в этой части Ирака – это, в первую очередь, спор распределения самых нефтеносных районов страны. Запасы нефти на территории Курдистана оцениваются примерно в 45 млрд. баррелей, что составляет почти треть всех нефтяных богатств Ирака. Кроме того, регион имеет и стратегическое значение, он расположен на стыке между Ираком, Турцией, Сирией и Ираном.
Решение о проведении референдума уже вызвало негативную реакцию в регионе, особенно среди ближайших соседей – Турции, Ирана и Сирии, которые опасаются, что примеру своих собратьев в Ираке последуют также курды, проживающие в этих странах. Предсказуемую позицию занял и Багдад, который выступил против любых односторонних действий Эрбиля. В неловкой ситуации оказались и западные союзники курдов, прежде всего США, а также Россия.
С момента свержения Саддама Хуссейна Южный Курдистан, управляемый Демократической партией Курдистана (ДПК) и Патриотическим союзом Курдистана (ПСК), практически является самостоятельным государственным образованием, с собственным парламентом и правительством. Однако, вызывает огромное сожаление, что даже приобретя юридический статус Региональное правительство южного Курдистана, возглавляемое ДПК примкнуло к политике турецких властей, направленной на ведения войны против Рабочей партии Курдистана (РПК). Тогда как после свержения Саддама Хусейна, у Эрбиля была прекрасная возможность сформировать собственную повестку дня, отличную от турецкой повестки, и добиться претворения в жизнь статьи 140-й Коституции Ирака о проведении референдума, определяющего статус спорных территорий. Не было сделано ни одного шага, направленного на укрепление и расширение государственности, хотя неоднократно и очень громко звучали заявления о провозглашении независимости.
Между тем, США и западные союзники курдов хотели создать в Южном Курдистане во главе с ДПК «альтернативную модель государства», включающего также ПСК. С большим воодушевлением было начато строительство некого острова спокойствия и благоденствия посреди раздираемого войной региона.
Что мы имеем в Южном Курдистане на данный момент?
Политическая сфера. Политическая ситуация в Южном Курдистане находится на пороге полного краха. Политические органы и институты аннексированы ДПК и семьей Барзани, деятельность главного представительного органа власти — Парламента приостановлена. Председатель законодательного органа лишен права заезжать на территорию города Эрбиль. Углубляется линия раскола, приводящая к укоренению не единой, а самостоятельной власти: ДПК — в Эрбиле, ПСК — в Сулеймании.
Экономическая сфера. Несмотря на то, что в регионе есть много запасов нефти, газа и воды, общество находится на грани голода. В регионе действует паразитическая экономическая модель, в рамках которой не принимаются меры по укреплению производства и создания рабочих мест. На сегодняшний день среди госслужащих и бойцов пешмерга, которые месяцами не получают заработную плату, очень сильны мятежные настроения. Кроме того, коррупция и воровство просто превратились в господствующую форму мышления.
Социальная сфера. Первоначально Южный Курдистан призван был стать альтернативой арабской монистической системе, однако с течением времени, он не только не смог стать центром, объединяющим различные общества с их этническим, конфессиональным и политическим многообразием, но, более того, стал угрозой подавляющей равенство и плюрализм, что привело к обострению религиозной и этнической конфронтации, а также еще большему углублению противостояния между кланами регионов Соран и Бахдинан. Образовавшаяся система совершенно перестала заниматься обеспечением общественного мира и согласия и запустила социальную политику, приведшую, например, к тому, что за последние пару лет Южный Курдистан покинули более 50 тысяч молодых людей, которые вынуждены были покинуть свою Родину в поисках работы и лучшей жизни в европейских странах.
Военная сфера. «Пешмерга», являвшиеся феноменальной силой, выступающей против режима Саддама и БААС в Курдистане, сегодня оказались в плачевном состоянии. Раскол, охвативший политическую и социальную сферу, больше всего отразился на пешмерга и военной системе Южного Курдистана. Позиция, занятая частью пешмерга, во время нападения террористов ИГИЛ на Мосул, Киркук и Шенгал, вызвала серьезнейший разлом в обществе, а неопределенность стала еще глубже.
Авторитарная власть ДПК в Южном Курдистане, обеспечивающая принудительную легитимность, переживает процесс серьезного разложения в военной, политической, социальной и экономической сферах. Бездарное управление Южным Курдистаном, приведшее к глубокому кризису вуалируется с помощью простого психологического приема — обращению к «палочке-выручалочке», которой является вопрос о провозглашении независимости. На самом деле, ДПК, в силу своих структурных особенностей, не имеет перспектив относительно независимого Курдского государства, и лишена потенциала не только управлять им, но и достичь какой-либо гармонизации между действующими политическими силами региона.
ДПК не хочет образования независимого Курдского государства, также как и не хочет включения Мосула, Киркука и Ханекина в его состав, поскольку на спорных территориях сильны позиции ПСК, а это означает, что в независимом Курдском государстве по итогами выборов большинство депутатских мест и министерских портфелей окажутся в руках ПСК. Наиболее приемлемым результатом для ДПК и Барзани является возникновение «династического» территориального образования, достаточного для удовлетворения их узких интересов.
О наличии искренности в намерениях ДПК и Барзани создать независимый Курдистан могло бы стать созыв курдского общенационального конгресса. Следующим шагом могло бы стать формирование единого наднационального военного командования, который при любом развороте событий был бы готов защищать курдов на территории всего Курдистана, включая «независимое Курдское государство со столицей в Эрбиле», от потенциальной угрозы, исходящей от ИГИЛ и ему подобных террористических организаций или же от соседних государств.
Есть еще один потенциальный риск: Барзани может обещать что угодно, но нет гарантий, что в момент проведения парламентских и президентских выборов не будет разожжен очередной внутрикурдский конфликт, откладывающий решение жизненно важных для курдского народа вопросов. И не смотря на то, что семидесятиоднолетний Масуд Барзани, чей срок полномочий после однократного продления на два года Парламентом истек еще в 2015 году, заявил, что не будет выставлять свою кандидатуру на пост президента, нет гарантий, что он снова не нарушит своё слово.
Селим Зафер