— Как возник сирийский кризис?
— Сегодня Сирия представляет собой точку взрыва, образовавшуюся вследствие скопления множества фактов. Однако, начиная с момента образования этой вспышки, все происходящие там события, ближневосточный кризис, стремление сил к эскалации существующих проблем, использованию этого кризиса в свою пользу и изменению существующих границ превратили Сирию едва ли не в центр региона.
Так что кризисом охвачены все страны Ближнего Востока, и этот кризис развивается преимущественно в пределах метрополий. С территорий своих стран, бывших эпицентрами вспышки, они перенесли его в Сирию, превратив ее в центр. Именно этим и обусловлена длительная нерешенность сирийского вопроса и несогласованность различных сил.
В таком случае Сирия — это центр, в котором все пытаются обеспечить собственные интересы. Она представляет собой сосредоточение тех международных сил, которые хотят вмешаться в сирийскую ситуацию. Если они начнут свое движение из Сирии, придав ей желательную им форму, то возможно будет распространить эту ситуацию на весь регион, превратив Сирию в глобальную картину Ближнего Востока.
Региональные силы проводят политику,направленную на предотвращение воздействия этого кризиса на них самих, и, перенеся вектор своей политики в Сирию, стремятся сохранить свои силовые позиции в регионе Ближнего Востока.
Превращаясь в определенный силовой фактор в ходе сирийской войны, они стремятся создать свою модель региона. Так что сирийский кризис имеет очень глубокие корни.
Это не такая проблема, которую можно было бы урегулировать с помощью постановлений, принимаемых на нескольких собраниях в очень короткие сроки. Если необходима конкретика, то скажем, что позиции Ирана более всего выражаются именно в Сирии. Иран вовлечен в сирийский кризис.
Тегеран не просто проводит политику, связанную с Сирией, но и играет самую активную роль, используя свою политическую и военную силу. При помощи танков, артиллерии, экономического воздействия Иран ведет в Сирии борьбу за жизнь. Ведь падение сирийского режима во многом означало бы начало падения иранского режима.
Недопущение краха сирийского режима – это единственно возможная политика существования самого Ирана. Если эт0о удастся, то Тегеран не просто предотвратит бедствие, которое может возникнуть и перед ним самим, но, вместе с тем, обратив достигнутые в Сирии результаты себе на пользу, завоюет позицию, которая поможет ему развить собственную гегемонию, дающую ему возможность претендовать на влияние во всем Ближневосточном регионе.
В таком случае Сирия стала для Ирана своего рода точкой стратегического разлома. Иран сможет сохранить свои силовые позиции только в том случае, если устоит сирийский режим. Если же режим в Сирии сменится, то Иран в определенном смысле откажется на перепутье.
— Кто же добьется успеха в Сирии?
— Обратив внимание на Саудовскую Аравию и страны Персидского залива, увидим аналогичные результаты. Режим, который будет установлен в Сирии, в то же время определит судьбу Саудовской Аравии и стран Персидского залива. Кто же победит в Сирии, какой режим будет там установлен?
Если продолжит существовать режим, поддерживаемый Ираном, и если сформируется Сирия, основанная на власти алавитов и шиитов, то в позициях ваххабизма, различных конфессий, действующих в странах Персидского залива, будет наблюдаться определенное отставание, что способствует утрате гегемонии.
Иран, выступивший здесь с позиции силы, и Сирия, ощутившая силу благодаря Ирану, распространив свою гегемонию над странами Персидского залива и Саудовской Аравией, станут серьезной опасностью их существования. В таком случае эти страны не смогут оставаться равнодушными к событиям в Сирии, ибо иначе их будущее окажется лицом к лицу с опасностью.
Что же следует сделать? Страны Персидского залива и Саудовская Аравия просто вынуждены вмешаться, чтобы способствовать приходу к власти сил, соответствующих идеологической сущности.
Какими бы разными ни были настроения саудитов на почве ваххабизма, они все же задействовали такие джихадистские салафитские формирования, как «Аль-Каида», «Аль-Нусра» и ДАИШ, для сформирования угодного им режима в Сирии. Салафитская линия ранее обладала определенным потенциалом. Она обеспечивала их идеологической инфраструктурой.Тогда этим странам надо было превратить данную идеологическую инфраструктуру в политическую борьбу.
По смыслу это означало следующее: на хорошо спланированной пропагандистской волне использовать процессы, происходящие в ближневосточном Ираке, а также Турнисе, Ливии и Египте, способствуя возникновению целого салафитского бума в этих регионах, а затем уже перетащить эпицентр в Сирию, где, не прибегая к прямому вмешательству, задействовать силы, которые воюют за них.
Позиционирование стран Персидского залива, в первую очередь Саудовской Аравии и Катара, выраженное в материальной и моральной поддержке всех салафитских движений, так же является выражением интересов саудитов и стран Персидского залива. Если Иран хочет, чтобы в Сирии была сформирована алавитско-шиитская власть, то эти страны уже вступили в блорьбу за создание салафито-суннитской власти.
Если упомянутые страны добьются успеха, это будет означать укрепление их позиций по отношению к Ирану, что приведет к отставанию Тегерана в политическом плане и в аспекте шиизма. Тогда в Сирии может быть установлена власть, постоянно испытывающая негативное воздействие суннитской власти.
Что касается Турции, то немаловажным фактором является то, что Турция — в числе гегемонистских сил. Несмотря на то, что после свержения османского режима Республика избрала западную ориентацию, и, отвергнув османские и исламские традиции, реально встала именно на западный путь развития, Турция вместе с тем продолжает оставаться исламским обществом. Ясно, что провозглашение Республики не привело к полному исчезновению этой культуры.
Было осуществлено определенное вмешательство и в процесс становления в Турции национального государства. Со всеми этими действиями связано и то, что к власти приведена ПСР. Как же это получилось, что Тайип Эрдоган с поста мэра Стамбула угодил в тюрьму, затем, через 8 месяцев после Кызылджахамам, направился в мировое турне, сразу же создал партию, и с этой партией уже 15 лет находится у власти, причем все обусловлено отнюдь не его великими способностями? Это человек, у которого нет политического будущего, нет серьезной базы.
В данном случае был использован фактор так называемого «либерального» ислама. Этот же фактор применялся и во время военного переворота 12 сентября 1980 года. В принципе, переворот 12 сентября сам по себе имел исламский характер. Происходил процесс создания Второй Республики путем интеграции с либеральным исламом с целью отхода от застопорившихся устоев Первой республики и кемализма.
Тургут Озал тоже стал своего рода продолжателем этого периода и сыграл роль исламиста. Что касается Эрдогана, то он расколол традиции прежней Партии благоденствия, ибо эта традиция не была готова к такой ситуации, и стал олицетворением консервативной старого Ближнего Востока. Но надо было, чтобы эта партия обрела некое либеральное состояние, чтобы она примирилась и тесно переплелась с капитализмом. И что же было сделано?
Партия благоденствия была расколота, а Эрдоган со своими людьми создали ПСР. Новая партия ПСР одновременно проявляла усердие в исламской риторике и дала миру определенные гарантии в этом плане.
Она обманула всех, реставрировав старую республиканскую структуру и придав ей вид демократических преобразований. Все попались на удочку.
Ясно, что у этой партии была своя тайная агентура. С приходом к власти Тайипа Эрдогана все проблемы, остававшиеся от республиканского периода, были перевернуты и использованы им в свою пользу. Проблемам была придана некая демократическая видимость. Эрдоган расчистил себе дорогу, воспользовавшись той степенью восприятия, которая возникла в обществе и на международной арене.
Уже после установления абсолютной власти Эрдогана стало проявляться его истинное лицо. Обратив взоры на Ближний Восток, он захотел поднять некую бурю в регионе, проявляя свою суннитскую идентичность, как это было в других странах того же Ближнего Востока. На первых порах его лживая позиция не была заметна.
Обратите внимание на то, что Сирия поначалу воспринималась им как определенная модель. Иранская оппозиция считала Турцию некоей моделью. Таковой же ее считала египетская оппозиция. Международные силы едва не поддержали это выступление на почве «либерального» ислама.
Вместе с тем, такая поддержка создала Эрдогану почву для легализации в регионе Ближнего Востока. Стали обнаруживаться амбиции Эрдогана, связанные с его стремлением стать лидером, неким «халифом Ближнего Востока». Со временем Эрдоган стал проявлять свое настоящее лицо.
В частности, определенные противоречия стали проявляться во время его вмешательства в ситуацию, которая сложилась тогда в Ливии. Имело место серьезное противостояние с международными силами, представленными Западом. Началось противостояние в Тунисе. Апогеем этой напряженности стал Египет. Эрдоган скинул маску, оказав поддержку организации «Братья — мусульмане».
Тогда выявилась ложь, связанная с мнимыми преобразованиями внутри страны, и стала яснее восприниматься реальность, связанная региональной и международной политикой, которую Эрдоган стремился реализовать.
В чем же заключается эта реальность? Более всего сводится к тому, что Эрдоган не выполнил никаких обещаний, данных им в отношении своей международной политики. Он не решил ни эгейскую проблему, ни кипрскую проблему, он не сделал страну членом Евросоюза. Он даже не смог обеспечить какие-либо коренные преобразования во имя имевшихся в этом плане надежд.
Вопреки ожиданиям, ПСР стала действовать в регионе Ближнего Востока не совместно с международными силами, а предпочла сотрудничество с «Братьями-мусульманами», оказавшись в эпицентре противостояния. Египет стал лакмусовой бумажкой, благодаря которой проявились истинные цели ПСР. Правящая партия Турецкой Республики поддержала Мурси, поддержала «Братьев-мусульман», обвиняя всех, кто выступал против них.
Это постепенно стало выводить на чистую воду тенденции к уклону ПСР в сторону суннитского ислама и поставило правительство Эрдогана в такую позицию, когда на международной арене уже невозможно было скрыть его ложь. Он стал со всеми ссориться, бросать всем вызов. Эрдоган почти что утратил контроль над собой, заявляя, что именно тюрки открыли Америку, а сама Америка произошла от тюрков Все это выявилось в форме его возвеличивания своей особы в проблемах взаимоотношений между Израилем и Палестиной.
Так Турция оказалась в изоляции и стала отставать. Турция, которая некогда считалась моделью, стала уже превращаться на Ближнем Востоке в страну- изгоя. От нее стали отворачиваться все, и оппозиционные, и правящие силы. В Иране и Ираке возникла стена противостояния Турции в лице правящих и оппозиционных кругов. В Египте происходило то же самое. Кто же остался у Эрдогана? Кроме «Братьев-мусульман», бегущих от ударов режима, никого у него не осталось.
Его иракская политика продемонстрировала аналогичную ситуацию. Тогда Эрдоган начал развивать свою сирийскую карту. Сирия для него очень важна — это проблема проживающих там курдов. И роль, которую хотели сыграть курды в процессе этих преобразований в стране, оказалась для турок неприемлемой.
Но с другой стороны, в расчеты Эрдогана, оказавшегося в изоляции, способствующей его постоянному отставанию в политике, входило следующее: в случае успеха в Сирии он мог бы добиться серьезного скачка, и тогда Эрдогану была бы уготована роль гегемона во всем регионе Ближнего Востока.
Именно поэтому Турция сосредоточила все свои политические усилия на Сирии. Очень интересными оказались устремления турок, сконцентрировавшихся на сирийском кризисе. Там у всех были свои расчеты. У арабов были свои расчеты, у иранцев – свои, но свои расчеты были и у сил международной коалиции. Сейчас, глядя на все это, видим, что в Сирии сложилась картина взаимного противостояния всех очагов силы.
В существующей ситуации никто не мог бы добиться какого-либо результата, не урегулировав противоречия в Сирии. Поэтому все воспринимали ситуацию в Сирии в некоей долгосрочной перспективе, и только Турция стремилась в одночасье изменить существующий в Сирии режим. По мере развития турками этой политики прояснились позиции стратегического союза.
Кто же в таком случае был ближе всего к Турции? Это Саудовская Аравия, а из стран Персидского залива Кувейт. Учитывая то, что этим странам наиболее близки суннитские и салафитские подходы и принимая во внимание суннито-салафитский потенциал ПСР, Турция основывалась на стратегической линии сближения с этими странами с целью совместных действий в союзе с ними — в качестве региональной силы.
В таком случае этим силам не оставалось в Сирии никакой иной политической роли, кроме как, с одной стороны, отрегулировать политические курсы своих государстве в этом направлении, с другой стороны, содействуя салафитским силам, обязательно перехватить власть в Сирии в свои руки.
Не имея возможности осуществлять межгосударственную политику на региональном и международном уровне, Турция начала вести политику с такими салафитскими организацяими, как ДАИШ, «Аль-Нусра», «Ахрар аль-Шам», «Братья-мусульмане», стремясь во что бы то ни стало достичь здесь той точки, которая обеспечила бы ей успех в Сирии. И Турция приложила к этому все свои усилия — с этим оказалось связано все. Вся власть ПСР, курдский вопрос – все было привязано к этому.
Если бы ПСР не могла бы стать определенной силой в Сирии, не было бы никакой вероятности ее становления в качестве гегемона Ближнего Востока. Если бы политические итоги развития событий в Сирии обернулись какими-то последствиями в пользу курдов в плане предоставления им прав, то возникла бы ситуация, при которой в курдском вопросе, крайне интересующем и Турцию, возникла бы точка урегулирования или точка раздела. И Сирия стала для курдов вопросом жизни.
Именно здесь проявляются глубокие противоречия, характерные для курдской проблемы. Эти противоречия лучше всего проявляются и находят свое выражение именно на Ближнем Востоке, даже если они существуют в стране Эрдогана. Турция вынуждена была вмешаться в политику Сирии. Сейчас здесь очень значительно международное вмешательство.
Необходимо выяснить кое-какие аспекты вмешательства международных сил. Имеется определенный опыт вмешательства, но эти силы не достигли особых успехов ни в иракской интервенции, ни позднее, в ходе «арабской весны». Однако они сейчас противостоят существующей в Сирии власти. Что же следует сделать в Сирии?
Вопрос о том, что следует предпринять международным силам, является очень серьезным — эта ситуация играет на руку Турции. Сложилась атмосфера, при которой Турция, не прибегая к радикальному вмешательству, в ракурсе этой предельно ясной ситуации в Сирии легализует и реализует свое вмешательство в дела Ближнего Востока. Влияние Анкары более чем заметно.
В частности, все убийства, насилие и прочее, совершенные салафитскими движениями и выходящие за пределы человеческого понимания, обрели серьезный резонанс в обществе — в виде страха или неприятия. С другой стороны, достаточно ясно проявились позиции прежних гегемонистских сил Ближнего Востока.
В таком случае эта ситуация предельно может пойти Анкаре на пользу. В Сирии нет условий для смены режима путем внезапного вмешательства. Этого не было ни в Ираке, ни где-либо в иных местах. Нет для этого оснований и в Сирии. Так на какой основе сделает это Анкара? Ведь в Сирии нет такой оппозиции, которая организовала и вывела местный потенциал против существующей власти — там все развивается как выражение действий региональных или международных сил.
Все силы, действующие в Сирии, прибыли туда извне. Единственной из автохтонных сил, организованных и способных к самовыражению в Сирии, являются курды Партии демократический союз. Кроме них есть определенные местные силы, тоже позиционирующие себя в качестве региональных. Это туркмены, говорящие о том, что они турки, и пр. В таком случае возникает картина, свидетельствующая, что кризис в Сирии будет затяжным, и в ближайшее время не следует ожидать никаких результатов.
В данной ситуации международные силы не смогут путем одноразового вмешательства решить этот вопрос с сирийским режимом. Тогда надо, чтобы все заинтересованные в регионе круги сумели утвердить в самой Сирии, где проявлялись все их успехи и неудачи, ту модель власти, которая сформируется там при правильных результатах международного вмешательства, а также смогли бы опробовать эту модель как лакмусовую бумагу всех преобразований и распространить на весь Ближний Восток.
Раньше этого не было, но сейчас уже есть. Теперь уже в Сирии и обязательно на Ближнем Востоке все будут или победителями, или побежденными. Речь идет не только о сирийском режиме, но о том, что следствием происходящих в Сирии событий станут победа или поражение Ирана, Турции или Саудовской Аравии. Если конкретные события Ближневосточного региона, дошедшего до такой степени эскалации, находятся в ситуации, где все одержали победу и поражение, то не стоит особо ждать того, что именно здесь в кратчайшие сроки может быть найдено какое-то решение.
Поэтому сирийский кризис не удается урегулировать. Невозможность урегулирования сирийского кризиса постоянно продлевается путем выдвижения различных аргументов, и в настоящий момент не так легко выдвинуть какое-либо решение. Затруднительным представляется и возникновение какого-либо решения в ближайшем будущем. Видя представленную мной картину, каждый из нас, взглянув на то, как мировая конъюнктура и все силы региона выражают свои интересы в Сирии, сможет легко отметить, что этот вопрос попал на благодатную почву.
—Имеет ли в Сирии место международный джихад?
— Хочу сказать об этом, потому что проблема стала крайне актуальной. Международный джихад происходит именно в Сирии. И это надо признать. Но этот международный джихад невозможно охарактеризовать вне зависимости от региональных и международных сил. Действительно, у него есть идеологический фундамент. Есть определенные социальные слои и инфраструктура, на которые он опирается.
Но нельзя сказать, что силы, совершающие джихад, действуют совершенно независимо. Скорее всего, их надо анализировать в ракурсе взаимоотношений, в которые они вступили, связей, которые они установили с региональными и международными силами.
В таком случае возникновение данной линии на Ближнем Востоке – это сила, которая будет максимально использована как региональными, так и международными силами. Джихадисты стали той силой, которую в колоссальных масштабах используют Саудовская Аравия, Кувейт и Турция.
Предметом отдельного обсуждения является то, в какой степени используют усилия этих сил США и созданная ими коалиция — ведь фронт дает такую возможность.
В настоящее время возникновение и все деяния организации ДАИШ, имеют настолько варварский характер, что сами по себе облегчают процедуру вмешательства извне. Международные силы, стремящиеся развить в свою пользу процессы преобразования на Ближнем Востоке, допуская действия ДАИШ в отношении общества, почти превращают само общество в некоего спасителя, а капитуляцию перед ним считают уникальным оружием.
Что касается Саудовской Аравии и Турции, то они хотят совершить прыжок во власть. В таком случае ДАИШ действительно стал основной причиной возникновения сирийского кризиса, что надо оценивать с различных точек зрения. Это не только проблема Сирии, это проблема всего Ближнего Востока, постепенно обретающая общемировой характер. Обратив внимание на их нынешние призывы к джихаду: следовало бы широко обсудить эту тему. Ведь мы столкнулись с такой ситуацией, когда в различных регионах всего мира десятки тысяч человек толпами идут на эту преступную войну!
Проблема того, как эти салафитские силы, услышав призывы к джихаду, начали движение из своих стран – из Китая, всех стран Европы и самой Америки — и добрались до Сирии, поможет установить связи этих людей. Число людей, прибывших из Европы и участвующих в сирийских столкновениях в качестве сторонников ДАИШ и с салафитской идентичностью, выражается десятками тысяч.
Прибытие сюда мусульман из китайского региона Синьцзян, из Чечни и других регионов Кавказа — из России, из Афганистана, Пакистана, Индии — это не просто результат силы воздействия, созданной здесь местными салафитскими кругами. Суть данного процесса сводится к тому, что региональные и международные круги на почве своих общих интересов используют упомянутые силы.
В короткие сроки ДАИШ создал себе популярность и завоевал определенное положение на мировой арене. Особенно это касается позиций, обретенных ими в ходе сирийской войны. Захватом Мосула, атаками, совершенными на Ирак и Курдистан, эта организация создала сильную волну. Но дело в том, что итогом этой самой волны стало совершенно немыслимое варварство.
Сами создатели постепенно вступили в борьбу с со своим детищем, поскольку это образование стало их беспокоить.
Международные круги, проводившие на Ближнем Востоке политику, основанную на ДАИШ или ради извлечения выгоды из синдрома ДАИШ, открывшие дорогу перед потоком джихадистов ДАИШ, идущих с Запада, воочию убедились в том, как джихадисты, пришедшие сюда воевать, повернули оружие против них же самих.
И это не ограничилось только событиями на Ближнем Востоке, ибо джихадисты постепенно расширили территорию своих террористических акций до Европы и Америки. Именно на почве противостояния этому и была создана международная коалиция. Иными словами, на почве, взрыхленной силами ДАИШ, была создана некая коалиция. Но под видом борьбы с ДАИШ эта самая коалиция, по сути, стала представительницей мировой системы, вторгающейся в Сирию.
Коалиция, в рядах которой представлена Европа, ведомая Америкой, позиционируется как союз, сформированный против ДАИШ как антагонизм данной организации. Тем не менее, это не следует воспринимать в чистом виде.
Сформирована такая позиция, которая на волне борьбы с ДАИШ легализует повторное вторжение капитализма в Ближневосточный регион. И это, сконцентрировав все итоги иракского опыта и всех предыдущих операций, дало начало новой форме интервенции. Эта интервенция превратилась в борьбу против ДАИШ, варварства и джихадизма.
ДАИШ сделал серьезный шаг назад, в частности, в результате борьбы, развернутой против него в Кобани и Рожава и освобождения Кобани. И сегодня ДАИШ уже не имеет никаких результативных позиций. Он уже не в состоянии вести военные операции. Все оказывается против ДАИШ. Все находят свое самовыражение в борьбе против ДАИШ.
Данная организация фактически была сломлена в Кобани. После перелома, имевшего место в Кобани, ДАИШ уже не в силах завоевывать никакие населенные пункты. Более того, он постепенно теряет свои существующие позиции. Он потерял позиции в горах Кезван, потерял Тель — Абъяд, Хол, Шенгал. Постоянно теряет позиции, не занимая новых.
Даже правительственные войска сражаются так, что вынуждают их отступать. Не имея возможности проводить боевые операции, ДАИШ прибегает к террористическим акциям. Его терроризм сводится к неконтролируемым действиям, направленным против Европы и Турции. Поскольку в войне, развернутой в настоящее время на Ближнем Востоке, все устремились в Сирию под видом борьбы против этой организации. Сегодня с ДАИШ борются все – сирийский режим, Иран, Россия, Америка, все объединенные силы, стоящие за Америкой, включая Турцию. Все силы указанных государств вступили в эту борьбу. ДАИШ стал пешкой, некоей видимостью.
Наблюдается стремление создать, в основном на Ближнем Востоке, определенную систему и баланс сил этой системы. У данной системы пока нет никакого названия, и баланс сил этой системы пока еще не сформирован. Об этом свидетельствуют результаты последнего заседания в Вене и других аналогичных конференций. Но и в этом плане еще не достигнуто понимания, все пока еще продолжается.
В частности, вступление России в политические события Ближнего Востока в последнее время кардинально изменило ситуацию. Теперь уже ситуация в Сирии стала новой мировой войной.
До сих пор не было речи об активных действиях России. Она хотела делать свое дело, поддерживая режим издалека. Сейчас уже Россия фактически в Сирии. Она не просто находится в Сирии, она фактически находится в центре войны.
Если окинуть взглядом картину событий последнего времени, увидим, что сирийские события обрели гораздо более серьезный масштаб. Безусловно, есть определенный поиск путей урегулирования кризиса в Сирии.
Урегулирование сирийского кризиса — не такое уж легкое дело. На заседании, проходившем в Вене, было принято решение о том, что в течение 18 дней должна быть подготовлена конституция, создано временное правительство, после чего оно должно будет стать новой властью. Но мы же видим, что события, происходящие сегодня, не только не дают решение, напротив, создается почва, на которой все силы, находящиеся за пределами Сирии, теперь уже вступили в борьбу именно в Сирии.
Война между силами за пределами Сирии уже начинает перерастать в борьбу на собственно сирийской почве. Неизвестно, к чему все это приведет. Россия строит свою политику Ближнего Востока на базе союза, созданного качестве отдельной господствующей силы. США стремятся развить курируемый ими проект «Большой Ближний Восток».
Эти две линии не совпадают. Необходимо создать определенный баланс интересов. Это потребует много времени, ведь для того, чтобы создать баланс сил. Заинтересованные силы должны раскрыть свои позиции. Еще нет конкретизации сил. Кто и насколько окажется влиятельным? Насколько влиятельной окажется США, каким пределом влияния она ограничит свои действия? Какие жизненные шансы она признает за Россией. И какова будет реакция Москвы? Эта ситуация определится путем силового противостояния.
Есть международное положение, и еще есть силы региона. Каково будет положение Турции, Ирана, Саудовской Аравии и Кувейта? В какой силовой позиции в масштабе всего Ближнего Востока они окажутся? Именно война, развернутая в Сирии, отвечает на вопрос, какое место они займут в новом Ближнем Востоке — независимо от того, в какой оси он будет создан. Ключ к ответу кроется там.
— Какова роль России в данной ситуации? Как развивается ее сирийская политика?
— У России издавна есть определенные связи с БААС, установленные еще в советские времена. До сих пор Россия не занимала активных позиций на Ближнем Востоке. Она больше была занята своими внутренними проблемами в Азии, на Кавказе, поэтому до последнего времени не играла очень активной роли на Ближнем Востоке.
Но в последнее время Россия тоже стала развивать свою политику. Иными словами, она не только включилась во все мировые процессы, но прежде всего вмешалась в ситуацию, сложившуюся на Ближнем Востоке, тем самым заняв свое место в этой политической коллизии. Россия развила свою политику.
Эти перемены в ее политической активности проявились на Украине и в Азии. Аналогичная активность была проявлена ею и в Восточной Европе. Пусть там и не было достигнуто определенного результата, но Россия продемонстрировала тенденцию к тому, что теперь уже она не будет безучастна ко всем проблемам, возникающим в мире, и продемонстрирует свои принципиальные подходы.
Но вместе с установлением этой тенденции Москвой было принято конкретное решение о прямом вмешательстве в ситуацию, сложившуюся на Ближнем Востоке, о своем влиянии на политику Ближнего Востока. По итогам этого решения Россия оказалась в наиболее напряженной точке сирийской войны, там, где Сирия является ее платформой.
Россия приняла решение вступить в Сирию. Сейчас Сирия очень важна для России. Иными словами, режим БААС — это та точка, где у России имеется больше всего связей.
У России были очень тесные политические связи с семьей Асад. Поддерживались военные, экономические и торговые связи. Там же самые крупные инвестиции России. В частности, самый крупный ближневосточный морской порт находится в Сирии.
У нее там имеются значительные военные силы, и эта страна является точкой приложения интересов России. Сирия — это точка поворота, способная определить судьбу всего Ближнего Востока, и потому Россия ощутила необходимость с одной стороны, отстоять свои интересы, с другой — выстроить свою политику на Ближнем Востоке, основанную на этих интересах.
В оси своих действий в Сирии Россия не ограничивается только лишь связями с семьей Асад и режимом БААС в Сирии, ибо там есть силы, с которыми на Ближнем Востоке можно создать прочный союз. Например, если обратить внимание на отношения России с Ираном, Ираком и Сирией, то увидим, что это создает выгодные предпосылки как для создания Россией сильного блока на всем Ближнем Востоке, так и для проведения здесь своей политики.
Именно используя эти преимущества, Москва и приняла решение прийти в Сирию. Теперь это очень важно. Иными словами, это важно как для решения проблемы в Сирии, так и для всего Ближнего Востока. Уже надо сказать о том, что до сих пор на Ближнем Востоке имел место процесс, где, с одной стороны, происходила интервенция капитализма в рамках проекта «Большой Ближний Восток», с другой же стороны, имели место различные конфликты гегемонистских сил и противоречия интервентов с народом. Но сейчас в процесс уже вступила новая сила.
Россия — новый игрок. И теперь, после ее выступления в качестве новой силы, все существующие противоречия и противоречия в масштабе всего Ближнего Востока окажут свое влияние на картину, складывающуюся в Сирии — на ее результаты.
Но это одновременно способствует новому образованию в масштабе всего Ближнего Востока. Мы видим, что позиции Сирии сильны. По сути, сейчас на Ближнем Востоке США просто разрываются в клочья. Так же в клочья разрываются и Европа, и региональные силы. Россия вступила в этот регион как приток свежей крови. Россия заключила союз с сирийскими правительственными силами, а также с Ираком и Ираном. Египет тоже принят в этот союз.
Данный союз представляет собой очень серьезное явление и может оказать серьезное влияние на развитие процессов в отношении США, вступившей в регион в ходе реализации своего проекта «Большой Ближний Восток».
Что же будет происходить? Сейчас Сирия начала действовать, исходя из требования собственных прав, и она выражает это требование совместно с интересами союзных сил, сформировавшихся в результате этих требований. В таком случае она стоит лицом к лицу со стеной, с которой столкнется вмешательство в ситуацию Ближнего Востока. Это очень серьезная проблема.
Обратив внимание на ситуацию, видим, что есть определенные иллюзии — это иллюзии относительно существования ДАИШ. Против ДАИШ воюет США. Россия тоже будет воевать, и проблема не в этом. Проблема не в самом ДАИШ, и в этом плане никак нельзя обманываться. ДАИШ не представляет собой никакой значительной военной, политической силы и не является серьезной организацией.
Иными словами, он не является той силой, которая способна определить судьбу Ближнего Востока и, в частности, Сирии. Здесь важно другое: как я говорил с самого начала, важнее всего конфликт интересов основных сил и формирование Ближнего Востока. И в действие уже вступила Россия.
Но дело в том, что нет никаких точек соприкосновения между тем, что хочет сделать Россия совместно с блоком, которому она отдает предпочтение, и вмешательством в ситуацию на Ближнем Востоке. Иными словами, нет общих точек. ДАИШ бродит по политическому рынку чуть ли не как инструмент для сокрытия существующих реалий, сокрытия проводимых всеми политических линий.
Основная проблема не в самом ДАИШ. Разве столько сил, вовлеченных в процесс, то есть Франция, Голландия, Германия, США, а также Россия, Иран, Ирак, Сирия, Египет, при желании не могли бы противопоставить ДАИШ необходимые силы? У ДАИШ нет самолетов, вертолетов, разве что она захватила некоторые орудия. Это варварское, дикое движение. Это попросту сборище.
ДАИШ – это джихадистское движение. и разве не могут военными силами противостоять этому?! Стало быть, в мире существует какая-то проблема. Ситуация в мире отнюдь не такова, как мы ее себе представляли. Выходит, или мы до сих пор неверно понимали мир, или же он играет в собственную игру.
Нас стремятся обмануть при помощи фактора ДАИШ. Он продолжает существовать как некая видимость, пока все борются за власть в ходе формирования нового Ближнего Востока. В этом плане вмешательство России в ситуацию в Сирии является совершенно иным делом. Она сыграет свою роль в развитии сирийских процессов, и это такая сила, которую надо принимать во внимание и оценить в плане формирования нового Ближнего Востока.
Обратите внимание на то, что после вмешательства в ситуацию Ближнего Востока и укрепления своих позиций Россия в своей политике будет действовать, более всего опираясь на существующий режим, и даже если в Сирии будут иметь место определенные изменения, все равно она будет строить свою политику на стратегии в рамках действующего режима.
Это тесно взаимосвязано с иракской, иранской и египетской стратегией. В таком случае вопрос свержения существующей в Сирии власти значительно ослаблен. Возможно, новым руководителем страны будет другой человек, но в процесс формирования мышления вложено немало сил.
Это является серьезным препятствием перед устремлениями тех сил, которые хотят сменить данный и установить угодный им режим. Тогда все силы примут этот фактор во внимание. И если обратить внимание, то с приходом России возникли определенные изменения в международной коалиции и взаимоотношениях. Изменения имели место и в их позициях в отношении Сирии.
США, к примеру, не очень довольны вступлением России в регион, хотя и не выражают это решительно. Они особо не возвышают голос, не выступают с протестами, но ясно и то, что Вашингтон очень серьезно этим обеспокоен.
Никто не может сказать о том, что Америка довольна приходом России в регион, в котором она планировала установить свое господство. Но она не собирается превращать это недовольство в какую-то войну или даже столкновение.
Что же может делать Белый дом? Скорее всего, с одной стороны, американцы попытаются скрыть эти реалии путем различных военно-политических мер, с другой стороны, выберут такой путь, который поможет им сохранить свое присутствие и развить свое господство, что будет сделано при помощи серьезной конкуренции, противостояния и противоречий.
Но, с другой стороны, обратив внимание на Турцию, можем очень отчетливо увидеть следующее. Турция – это страна, потерпевшая полный крах в своей ближневосточной политике. Иными словами, потерпела крах ее мировая политика, потерпела крах и ближневосточная политика.
Анкара фактически оказалась полным банкротом. Турция проводила политику, основанную на стремлении стимулировать движение деятельность салафитов и ДАИШ.
Эту политику Анкара проводила вызывающе агрессивно, что стало причиной глубокой изоляции. Существенное ослабевание ДАИШ обернулось тем, что турки в значительной степени утратили орудие своей политики.
Теперь вместо этой организации они хотят взять под свой контроль такие организации, как «Аль-Нусра» и «Ахрар аль-Шам».
Поддерживая эти организации, Турция хочет использовать их в качестве живой бомбы.
Несмотря на свое желание осуществлять деятельность, опираясь на сирийских туркоманов, Анкаре не особо многое удается в этом плане. С приходом в регион России турки стали использовать взаимоотношения в рамках международной коалиции, куда вступила и сама Турция. В частности, дали возможность использовать авиабазы Инджирлик и Малатья в Турции, выступали с заявлениями о том, что они якобы выступают против ДАИШ. Совместные действия были частично связаны именно с вступлением России в регион.
Но, обратите внимание, где же было самое значительное противостояние? Больше всего конфликтов возникало между силами, вмешавшимися в сирийскую ситуацию, и Турцией. Но сейчас, с вступлением России в регион, Турция выбирает тенденцию к развитию своих действий в еще большей привязке к НАТО, к США, подчеркивая свое негативное отношение к ДАИШ, ибо видит в этом больше пользы для себя. Это носит двойственный характер.
Анкара развила ряд связей в русле своей американской политики, стала выступать против ДАИШ, которое доселе поддерживала, или же установила новые отношения. Это отношения, которые до сих пор не воспринимались Турцией, которые она до сих пор отвергала.
Несмотря на то, что противоречия на этой почве углубляются в ущерб Турции, Вашингтон пытается управлять обеими сторонами, хотя сегодня он, как видим, потихоньку устанавливает связи так же и с курдами.
С одной стороны, США продолжает свои связи с некоторыми частными проявлениями на сирийской почве, скажем открыто, с такими движениями, как ПДС, с другой стороны, они сохраняют отношения с Турцией.
Несмотря на то, что отношения с Турцией вредят ПДС, а отношения с ПДС вредят Турции, Белый дом проводит политику балансирования во взаимоотношениях с обеими сторонами. США не раскрывает целей этой политики. Например, кто-нибудь слышал от Вашингтона об этом? Кто-нибудь знает о том, какой именно сирийский режим нужен американцам? Что будет дальше?
— Как, на Ваш взгляд, будет развиваться разразившийся в последнее время российско-турецкий кризис?
— Пока нет конкретного заявления по следующему вопросу: за какую Сирию сегодня борются силы ОНСЗК, развернувшие борьбу и против ДАИШ, и против режима, за кого борются созданные объединенные силы, и какую именно модель Сирии задумали в соответствии с их целями? Объединенные силы заявляют, что просто поддерживают борьбу против ДАИШ. Ничего не раскрывают, потому что не хотят брать на себя обязательств, касающихся будущего режима, а также по поводу того, какое место займут они в рамках нового режима, и не исключают того, что завтра придется наносить удар по тем, кого сегодня поддерживают.
Той же линии придерживается Турция. С одной стороны, это взаимоотношения Турции с ДАИШ, !Аль – Нусрой» и аналогичными силами, ее стремление сделать вид, будто этих сил вообще не существует. С другой стороны, восхваляя вступление в коалицию, акцентируя внимание на положительные стороны, касающиеся развития совместных операций против ДАИШ, придерживается странной позиции, и неизвестно, куда это заведет в будущем.
Здесь имеет место стратегия, согласно которой международная коалиция продолжает свою деятельность, не давая никаких пояснений по поводу того, в чем заключаются ее основная стратегия и политическая концепция. Это непредсказуемая политическая позиция, чреватая серьезными внутренними переменами.
Но и без этого сегодня Анкара преследует цель управлять всеми, демонстрируя ДАИШ в качестве главной мишени действий. Вступление России в регион вызвало стремление Турции еще больше сблизиться с коалицией, продолжая осуществлять свою сирийскую политику, позиционируя себя в качестве опоры для коалиции и развивая отношения с официальными государствами на волне этого вмешательства в ситуацию. Но подспудно Турция настойчиво продолжает свою сирийскую политику на основе своих взаимоотношений с салафитскими движениями.
Сейчас в ракурсе взглядов на Турцию очень важны события, имевшие место в последнее время. Это крайне важно. Анкара потерпела поражение в своей ближневосточной политике и поддержке салафитских сил.
Далее она попыталась сделать вид, что изменила свою политику и выступает против этих сил. Но мы зрим в корень. Ее позиция в отношении кантонов, образовавшихся в Сирии, категорически не может быть принята.
Турция не признает кантоны. Она ставит ПДС на одну чашу весов с ДАИШ. Какой же режим хочет видеть там Турция? Хорошо, режим сменится, но какой именно режим предусмотрела Турция? Она хочет видеть такой режим, в котором не будет курдов или же такой режим, в котором не будет других сообществ. Анкара проводит политику, направленную на установление такого режима, который будет соответствовать ей. США, действующие на Ближнем Востоке с целью создания большой волны, будучи вынуждены осуществлять определенные перемены, невольно оказываются соучастниками Турции, установив союз с такой политикой Анкары.
Между ними есть противоречия. Турция в этом плане играет опасную роль. С одной стороны, установив связи с салафитскими движениями, она поддерживает их, как и прежде, а с другой стороны, несколько нейтрализуя действия Вашингтона, стремится привести их к своей линии, насколько это возможно в рамках взаимоотношений с американцами. В итоге же турки действуют на основе политики противопоставления салафитов курдам.
Турция понимает, что присутствие России там является продуктивным в плане осуществления турками подобной политики и даже частичного успеха. Белый дом, принимая во внимание присутствие России, стремится оценить эту силу именно на такой платформе.
Политика Турции действительно очень опасна. С одной стороны Анкара действует противоречиво, отвергая, затем признавая кантоны, демонстрируя курдам «красную линию», считая такие освободительные движения, как ПДС, террористическими организациями. С другой стороны, она инвестирует ДАИШ, устанавливает связи с другими крупными и мелкими организациями подобного толка, и это все демонстрирует всю глубину опасности турецкой политики.
Если обратить внимание на подход Турции к туркоманам, то стоит обратить внимание, что когда в Ираке было образовано первое федеративное государство, Анкара заявила, что в Ираке проживает 4-5 миллионов туркоманов. Для осуществления данной политики она выдвинула повестку дня, касающуюся туркоманов. Но позднее, когда турки установили отношения с Демократической партией Курдистана, ДАИШ стал уничтожать туркоманов, и туркоманы были забыты, так и не обретя никаких прав.
Сегодня об иракских туркоманах не говорят ни слова. Обратим внимание на туркоманов в Сирии — их численность около 100-200 тысяч, и все они рассредоточены. В районе, называемом «гора Туркман», который турки сегодня внесли в повестку дня, есть 10 туркоманских сел. Но посмотрите, какой шум подняли турки из – за своих соплеменников! Как будто туркоманы оказались в роли потерпевших, переживают геноцид, а Турция — их спасительница!
Правильно, они могут быть потерпевшими, им может угрожать геноцид, и в этом плане наша позиция ясна. Но в действительности Турция не оказывает никакой поддержки этим людям, которых она представляет потерпевшими и находящимися на грани уничтожения. При помощи этого фактора Турция проводит политику собственной гегемонии.
Иными словами, любого человека приводит в ужас столь циничный подход власти, которая строит свою политику на столь безнравственном использовании своего же народа, своих братьев. Политика, развиваемая с именем «туркоман» на устах, может получить развитие, чреватое серьезными последствиями.
В частности, серьезной оценки требует удар турок по российскому самолету, когда они выдвинули в качестве аргументации опять тех же туркоманов. На что надеялась Турция, сбивая российский самолет? Как нам следует трактовать этот факт? Говорит ли это о том, что Турция прибегла к тактике преследования российского самолета, бомбившего туркоманов после нарушения границы? Можем ли мы согласиться с такой наивной оценкой? Конечно, нет. Проблема заключалась не в этом.
В этой ситуации имеют место гораздо более изощрённые подходы. Какие? То, что Турция посмела противопоставить себя такой стране, как Россия, есть ничто иное, как преступная провокация, выраженная в ее стремлении, опираясь на США, на коалиционные силы, более всего на НАТО, тем не менее, столкнуть лбами эти две силы, то есть Россию с НАТО.
Если бы Турция добилась бы успеха в этой провокации, тов этой мутной воде она фактически добилась бы противостояния России и США, России и НАТО, практически боевого столкновения международных сил. И сейчас Турция проводит такую политику, которая спасла бы ее из этого положения. Ну и какая польза туркоманам в такой ситуации? Смогут ли остаться свободными туркоманы в такой войне? Да в случае такой войны ни одного живого туркомана не останется!
Стало быть, Турция ведет войну за гегемонию при помощи провокационных методов, которые могут стоить жизни всем туркоманам. И то, что она делает, это только провокация. С одной стороны, Анкара не признает кантоны, не признает факта существования полутора-двух миллионов курдов, но с другой стороны, считает крупной силы туркоманов, проживающих в 13 селах в том самом месте, которое турки называют «горой Туркман». И во имя этого своими провокационными подходами Турция пытается проводить такую политику, которая позволяет ей сбивать российский самолет, ставить человечество на грань мировой войны. Но эта политика не принесет ей никаких дивидендов.
Ранее мы уже говорили об этом, неоднократно давали оценку процессу, в который вступила Турция до выборов. Мы также говорили о том, что в случае победы ПСР на выборах она с головой бросится в большие авантюры, как во внутренней, так и во внешней политике, и это навлечет на народ Турции очень большие беды.
Мы давно уже говорим о том, что ПСР, называющая себя «партией стабильности», вовлечет страну в процесс противостояния и колоссальной нестабильности. И наши слова сбылись даже скорее, чем в течение месяца после выборов. Ведь проблема туркоманов, которую в последнее время Турция активно выдвигает на повестку дня, и последовавший за этим удар по российскому самолету — это опаснейшая авантюра!
Неизвестно, куда заведет эта авантюра. Добьется ли Турция какого -то успеха в этой авантюре? У Эрдогана нет никаких шансов на успех. Силы, которые мы называем мировыми силами, не намерены начинать мировую войну, отталкиваясь от такой провокации Турции. США и ее объединенные силы, скорее всего, будут действовать с одной лишь целью – затормозить действия России. Но будут ли они вообще рассматривать вариант войны с Россией? Это очень маловероятно. Тогда провокации Турции дойдут до такой точки, в которой будут вредить уже этим силам, и тогда в Турции прольётся кровь.
— После того, как был сбит российский самолет, принимая во внимание взаимоотношения международной коалиции с Турцией, сделает ли Россия обратный шаг?
— Это невозможно. Россия приняла решение о серьезном международном вмешательстве. Станет ли сбитый самолет причиной опасений при осуществлении ею своего решения, или, исходя из этого, она сконцентрируется и и ее более серьезные действия сыграют свою роль на Ближнем Востоке?
Второй вариант гораздо более вероятен. И поэтому, ставя эту проблему на повестку дня в рамках международной конъюнктуры, ставя ее на повестку дня ООН, раскрывая свою позицию в отношении Турции, Россия дает понять, что, проводя в этом плане умную политику, она нейтрализует все международные силы, на которые опирается Турция, оставив это дело под ее ответственность, а в отношении самой Турции она применит санкции, но если и после этого Турция не оставит свое безумие, то она доведет ее до вооружённого противостояния. И даже в случае, если Турция не будет продолжать свои безумные действия, Россия доведет ее до того, что та попросту уползёт в свой угол. Вот такова ситуация сейчас.
Вступление России в регион побуждает к отслеживанию положения на Ближнем Востоке с этой точки зрения. Надо следить за поведением Турции, потому что Турция, правительство ПСР представляют собой зона значительного риска. И они знают о степени риска. Эта угроза риска будет способствовать утрате ими власти. Они понимают, чем обернется для них потеря власти. И что они делают для того, чтобы не оказаться в такой ситуации?
Ситуация чревата любым исходом во избежание таких последствий. Они могут создать в турецком обществе соответствующую атмосферу, и на этой волне подтолкнуть общество к пропасти, к большой авантюре, к масштабной войне с курдами, войне с кантонами, к войне на Ближнем Востоке и в Сирии. В этом и заключается потенциальная опасность огромного бедствия.
Ведь без таких действий сегодня правительство ПСР ничего не означает ни на Ближнем Востоке, ни во всем мире. Оно понимает, что только так может сохранить свое существование. Но вступление в войну — предельно опасный путь. При этом не очень понятно, что произойдет в Турции, если она пойдет на такое. Что именно хочет сегодня иметь Турция? Она не признает легитимность кантонов, злоупотребляет этой темой, но серьезного вмешательства не предпринимает.
Но Анкара хочет удержать западное побережье Евфрата, а в качестве линии безопасности пытается провести линию от Джераблуса до Средиземного моря. Турция хочет владеть ключами от Ближнего Востока.
С другой стороны, сирийский режим и Россия во имя успеха Дамаска действуют на почве такой стратегии, которая обеспечила бы возвращение Дамаску территорий, занятых салафитами. В таком ракурсе можно понять атаку, развернутую на «гору Туркман».
В ответ на политику, которую хотят развернуть Турция и коалиционные силы в пользу Турции по линии Джераблуса, Россия хочет воздвигнуть на этих территориях власть действующего режима. В противном случае, если после раздробления Сирии у каждого в руках останется по куску территории и удельная власть, не будет никакого успеха, и тупиковое состояние будет обусловлено именно этим. Поэтому необходима сила.
В таком случае действующему режиму, будущему режиму нужно установить свою власть над этими территориями для того, чтобы суметь установить в Сирии полный контроль в качестве конкретной силы. Что же подразумевается под упомянутыми территориями? Если взять за основу ту территорию, на которой сейчас находится «Аль-Нусра», если посмотреть на Идлиб, то необходимо добиться победы по всей линии от Латакии до Джераблуса,находящейся в руках у туркоманов, и войти в Идлиб.
Если он не будет взят, то присутствие России в регионе не будет иметь никакого смысла. Москва не сможет продемонстрировать никакого присутствия, а действующий режим не сможет существовать в рамках новой Сирии. Эта территория для них необходима —операция развивается именно там. В ней участвуют иранские военные, они действительно воюют там. Российская бомбардировка с воздуха очень эффективна, с акватории Каспия туда запускаются ракеты, они играют активную роль, и сирийские правительственные войска играют здесь активную роль.
В случае успешного завершения этой активности Турция потеряет последние следы своего присутствия в Сирии. В настоящее время она осуществляет свои связи с ДАИШ по двум каналам. Первый канал – это пункт пропуска Каркамыш, второй пункт – это Рейханлы.
До сих пор турки поддерживают связи с находящимися там силами ДАИШ, «Аль-Нусра», «Ахрар аль — Шам», поставляют им оружие и боеприпасы. Принимают оттуда в Турцию «живые бомбы» и переправляют далее в Европу. Международные силы, прибывающие для участия в операциях, и по сей день проходят через эти два пункта пропуска. Ежедневно к ним поступает информация об этом, даже фотографии у них имеются. У турок осталось только эти два пункта, все, что было раньше, она утратила.
США, зная об этом, частично закрывают на это глаза, потому что состоят с Турцией в союзе. Но ведь осуществление такой деятельности смерти подобно для России и Сирии! В таком случае предельно ясно, что столкновения здесь не избежать. Война обретает все более четкие формы.
Если Турция не добьется успеха своими провокационными методами, то, глядя на решительность противостоящих ей сил, можем сказать, что она полностью утратит свое присутствие в этом регионе. Против России она не сможет допустить высказывания, которые допускала в отношении курдов Западного Курдистана: «Если перейдете на западный берег Евфрата, то мы сделаем то-то, ударим, задавим танками и разгромим пушками в течение одного дня» и т.п. Теперь уже Россия обладает правом голоса в том регионе, о котором сегодня все еще рассуждают турки.
После того, как они сбили российский самолет, Россия уже никогда не откажется от этого региона. Турция же потеряет связи, которые у нее имеются с бандами ДАИШ и «Аль –Нусра». Турция обречена на такую авантюру, если ее провокационные методы окажутся безуспешными.
Имеются основные линии, которые имели определенный характер до вмешательства в ситуацию Ближнего Востока и возникновения кризиса. До сих пор наше движение на Ближнем Востоке большей частью стремились изолировать, считая «террористическим».
Но та роль, которую сыграло наше движение в ходе последних событий на Ближнем Востоке, и возникшие при этом реалии следует расценивать как новую ситуацию, а последовавший вслед за этим кризис и события в Рожава это совершенно новая ситуация.
Сейчас на Ближнем Востоке есть три основных линии развития.
Первая линия – это линия, которую хотят развить международные силы. Это развиваемая ими политика.
Вторая – это линия, которую хотят развить гегемонистские силы региона.
Третья – это линия, продемонстрировавшая опыт 40-летней борьбы РПК, ее парадигма, частично нашедшая свое выражение в Рожава, это борьба и сопротивление нашей партии.
Сейчас курды играют активную роль в ближневосточном кризисе. Часть курдов, которые сыграли свою роль на почве соглашательства с силами международного и регионального уровня, не представляет собой сколько-нибудь серьезной единицы, они даже не в состоянии сохранить имеющиеся у них силы.
Здесь скорее можно говорить об их стремлении выжить, потворствуя политике тех или иных кругов. Они контактировали с Турцией при том, что Турция — это обанкротившаяся страна. Это соглашательская политика, основанная не столько на стремлении выразить свое будущее, позиционироваться в суннизме, осуществлять политику с подручными силами ДАИШ, сколько на стремлении сохранить гегемонию внутренней власти и свои семейные интересы.
Это не является курдской политикой. Это тип мировоззрения, мышления, гегемонии, которая издавна была внедрена колонизаторами в Курдистане. Эта политика не даст никакого результата. Но на основе парадигмы РПК выявилась еще одна парадигма. Это освободительная линия, берущая за основу судьбы народов, общество, свободу, равенство, справедливость, нравственность. Она проявляется на Ближнем Востоке на основе парадигмы РПК, а в Рожава она развивается еще больше.
Обратив внимание на Рожава, можем воочию убедиться в этом. При формировании нового облика Ближнего Востока уже нельзя будет игнорировать присутствие курдского фактора в жизни региона, о чем я уже вкратце говорил. Ближневосточный кризис и на протяжении всей истории, и сегодня тесно связан с курдами.
Экспансия капитализма на Ближний Восток и процесс формирования национального государства стали процессом непризнания, убийства и попыток полного уничтожения курдов. Но, несмотря на вековое угнетение, курды сохранили свое существование как нация. Это нашло выражение в виде современного национально-освободительного движения, позиционирующегося в лице РПК. Когда этот кризис, поощряемый стремлением к отрицанию курдов, продолжал развиваться, курды сплотились вокруг РПК.
В таком случае следовало бы очень хорошо понять связь ближневосточного кризиса с курдами, и то, какие интересы представляли курды во время войны, развернутой после возникновения кризиса. Это та самая третья линия, о которой мы говорим. Это не такая линия, которая выражалась бы присутствием какой-то силы. Это линия, которая более всего опирается на весь регион, все народы. Надо понимать новый взгляд на Ближний Восток, подход к решению проблем Ближнего Востока, основанный на системе, политической, социальной, экономической системах.
РПК сыграла эту роль. Очень важна борьба, которую РПК на протяжении 40 лет разворачивает против Турции, важно влияние, которое при помощи этой борьбы она оказывает на Ближний Восток, более того, важен масштаб влияния, которое она оказывает на все четыре части Курдистана. Сопротивление, развернутое против ДАИШ курдами Рожава, которые очень близки к линии РПК, в условиях возникновения такого фактора, как ДАИШ, в обстановке всеобщего бегства, страха, капитуляции и безысходности продемонстрировало не только опыт 40-летней борьбы, но и то, какова в действительности проблема Ближнего Востока и как она может быть урегулирована.
Наиболее стабильная, принципиальная, освободительная линия на Ближнем Востоке была продемонстрирована курдами, представленными в лице РПК. Самая мощная борьба развернута в Западном и Южном Курдистане. Был начат процесс строительства системы, предусмотренной завоеваниями, достигнутыми в Рожава.
Осуществляемой до сих пор политической линией была доказана правильность этого выбора. Кантоны, образованные в Рожава, было продемонстрировали систему, предусмотренную этой политикой, и достигнутые результаты.
Сегодня это уже нельзя игнорировать. Борьба курдского народа, развернутая под предводительством РПК и ПДС в процессе ближневосточного кризиса, стала серьезной силой Ближнего Востока. При строительстве нового Ближнего Востока уже невозможно будет игнорировать курдов. Это — реальность всех четырех частей Курдистана. Еще ярче это проявляется именно в Сирии.
Развитая курдами модель урегулирования очень реалистична. Например, если сейчас каждый демонстрирует свою силу в связке с международными силами, Рожава больше действует, исходя из модели демократической Сирии, в пределах которой все будут иметь возможность свободного самовыражения, будет главенствовать принцип самоуправления демократической Сирией с автономными регионами, и будет проводиться соответствующая политика. Устанавливая связи со всеми, кто согласен с этой моделью, партия, опираясь на имеющиеся силы и возможности, проводит политику, которая не приветствует войну и противостояние в Сирии.
С другой стороны она действует, исходя из того принципа, что создаваемый в будущем сирийский режим предоставит гораздо больше свобод. Эта третья линия сегодня воплотилась в силу в Западном Курдистане, Турции и Южном Курдистане и то же время имеет очень большое влияние на Ближнем Востоке. Вместе с тем, это влияние способно распространиться во многих регионах мира. Сегодня ряд этнических, религиозных, социальных слоев населения, сторонники равенства полов, стоящие на антикапиталистических позициях, пребывающие в состоянии поиска различных путей, поиска свободы, вероятно, уже обрел здесь адрес реального самовыражения.
Они стремятся наладить связи и находятся в состоянии поиска, способствующего развитию социализма и свободы на основе этой модели. Принимая во внимание, что Рожава и РПК являются силой народов и различных меньшинств, понимаем, что вопрос будущего Ближнего Востока является достаточно серьезным. Есть политика России и ее союзников, США и его союзников, политика региональных сил, но есть политика народов.
До сих пор народы не могли проводить свою политику. В Тунисе, Ливии, Египте они не могли проводить свою политику, а в Сирии не сумели даже выдвинуть собственную оппозицию. В Сирии нет никакой оппозиции, а в Рожава появилась серьезная оппозиция на почве упомянутой линии. Но какова оппозиция, сформировавшаяся в Рожава?
Это не та оппозиция, которая вынуждает идти на столкновения, подкармливается конфликтами, осуществляет свою политику постоянными провокационными методами. Эта оппозиция поставила цель выработать политические решения проблем на базе законов и демократии.
Сегодня она существует на основе правильной линии установления связи со всеми, наделения каждого возможностями, при условии, что никогда не отойдет от принципов своей свободы, никогда не отойдет от принципов равенства и свободы. Именно этим обусловлена ее очень сильная позиция.
Сегодня в Сирии есть итоги, достигнутые ПДС на уровне кантонов, есть определенная позиция объединенных сил в плане создания демократической Сирии.
Но есть ли кроме этого еще какие-то оппозиционные силы в Сирии? Нет никакой иной оппозиции. То, что мы называем ДАИШ, имеет иракские корни, сформировалась на почве «Аль-Каиды», и это пришлое движение. Братья-мусульмане имеют египетскую ориентацию — они тоже пришельцы, вскормленные саудитами. «Аль-Нусра» — это одно из ответвлений «Аль-Каиды». «Ахрар аль — Шам» это организация, действующая в рамках требований Турции и Саудовской Аравии. Это не автохтонная сила Сирии.
Это, скорее всего, формирования, представляющие международный джихад. Кто же в таком случае является автохтонной силой в Сирии? Это курды Рожава. Это крупные или мелкие силы, которые сегодня объединяются с курдами Рожава на почве стремлений к демократической Сирии. Это демократический союз Сирии. Это — реальный адрес урегулирования сирийской проблемы. Это основная сила, способная предложить модель, которая сможет привести Сирию к решению на правильной основе, сила, способная распространить эту модель по всему Ближнему Востоку.
Не стоит воспринимать ее упрощенно. Но если даже эта сила не сможет достичь успеха, все равно новый режим, который будет создаваться в Сирии, никогда не станет режимом, подвластным диктатуре какой-либо гегемонистской силы, ибо мы не допустим этого.
Наличие нашей силы будет принято внимание, и любые решения, которые могут быть противопоставлены, смогут обеспечить баланс и стабильность только на уровне решения. Нет никакого иного решения, кроме этого. Ни союз России с БААС, ни союз США с Турцией не сумеют стать тем союзами, которые могут выработать решение для Сирии. На этой почве не родится решение. Может родиться только гегемония.
Но ни одна гегемонистская сила не может быть демократической. В рамках гегемонии могут постоянно возникать только войны и господство одних над другими.
В то же время демократическая Сирия, объединенная Сирия, федеративная Сирия, автономная Сирия – вот адреса, по которым может быть выработано решение. Это означает такую Сирию, в которой каждый имеет право на свободное самовыражение, и является моделью действительного союза и братства.
Вот основная линия, на которой хочет установить принципы социализма парадигма деятельности РПК и политическая борьба, развернутая РПК. Только в такой обстановке может получить свое развитие социализм. Только в такой обстановке может получить свое развитие демократизация, союз и братство народов. Националистическими лозунгами этого достичь просто невозможно. Посмотрите на то, какие подходы сегодня существуют в Турции. Люди, принадлежащие ПНД, всевозможные «альпарсланы», вооружившись, едут на помощь к туркоманам.
Где же они были до сих пор? До сих пор было столько массовых убийств, и никто из этих людей даже голоса не подал! И что они собираются делать в случае успеха? Вместо партии БААС они, вероятно, захотят привести к власти партию туркоманов, сформировать режим, который будет копировать действия БААС.
Таково их мировоззрение. Только ПДС не руководствуется этими идеями, не приемлет этой идеологии. ПДС не заявляет: «Нас два миллиона, а вас езидов столько-то, сирийских христиан столько-то, арабов столько-то». ПДС проводит политику, признавая за всеми права, равные со своими правами, признавая равенство с ними, признавая за ними право самоорганизации в регионах проживания, не вмешиваясь в их права, но, не отказываясь от совместной с ними борьбы. Успешной будет именно такая политика. Если победит иная политика, то снова воцарится гегемония. Надо это видеть и понимать.
Информационное агентство ANF