(Отрывок из книги воспоминаний А.Сардара «Тоска»)
ПИСЬМО ИЗ ЛАЛЫША
Мы получили из Лалыша письмо. В конверте также оказалась фотография группы езидов, которые пришли к святыне. Все были босиком и в белых одеждах.
В письме рассказывалось про одного езидского священника (qewal), который до 1917 года приехал в Армению, но обратно так и не вернулся. Написавшие письмо интересовались: знаем ли мы что-нибудь про этого священника, жив он или нет? Надо сказать, что мы были в курсе этой истории: такой человек действительно прибыл в Армению, но потом, когда границы закрылись, не смог вернуться обратно и здесь и умер.
В письме также просили, чтобы один из наших шейхов выступил по радио. Для решения этого вопроса завотделом курдских радиопередач Халил Мурадов позвал несколько представителей нашей интеллигенции и на встрече рассказал, что, мол, вот такое получено письмо и в нем содержится такая просьба.
—Что вы об этом думаете? – спросил он.
Несколько человек выразили свое мнение, но что они говорили, к сожалению, я уже не помню. А я был молод, совсем недавно устроился туда на работу, и с горячим пылом вмешался в спор и предложил собравшимся вот что:
— Ведь наш Атаре Шаро тоже шейх. Ну, так давайте напишем такой текст, который нас устроит, дадим ему, пусть зачитает по радио.
Я помню, как Усыве Бако, который, кстати, тоже был шейхом и членом Верховного суда Армении, резко возразил:
— Как мы можем дать микрофон советского радио в руки какому-то шейху?
На том и порешили, что шейх по радио выступать не будет. А то письмо из Лалыша так и осталось без ответа.
БОРЕЦ ЗА МИР И МОРАЛЬ
После этого случая прошло несколько лет. В секции курдских писателей обсуждался вопрос публикации сборника произведений Усыве Бако. Качахе Мрад резко раскритиковал стихотворение «Мир» и сказал, что оно очень слабое. И Усыве Бако не нашел ничего лучше, чем сказать:
— Ты что, против мира?
Присутствующие громко рассмеялись.
— Нет, я не против мира, — ответил Качахе Мрад, когда смех в зале немного стих. – Я лишь против твоего слабого стихотворения.
А еще я помню вот какой случай. Наш известный певец Шарое Бро пришел в отдел курдских радиопередач, и там в его исполнении записали любимую всеми песню «Хакимо».
Худсовет должен был принять решение: включать эту песню в фонд радио или нет. Состоялось заседание, на котором все выступившие (а взяли слово многие) дали высокую оценку этой песне. Потом с места поднялся Усыве Бако, который сказал, что песня «аморальна» и «как мы можем передать по радио песню, в которой есть такие строки:
Я подарю хакиму нашей семьи
Свои нежные четырнадцатилетние прелести».
— Получается так, что мы пропагандируем подобные аморальные высказывания четырнадцатилетних девочек, — сказал Усыве Бако и добавил: — Я категорически против, чтобы эта песня была включена в фонд радио.
Хорошо, что это предложение не прошло, и худсовет принял положительное решение. И с тех пор эта песня передается не только по курдскому радио в Ереване, но и всеми курдскими радиостанциями. Это любимая песня нашего народа, и она популярна везде, где могут слушать курдскую музыку и наслаждаться ею.
«НАЧИНАЕМ ПЕРЕДАЧУ НА РУССКОМ ЯЗЫКЕ…»
Однажды я и Азнива Рашид (автор воспоминаний и Азнива Рашид в то время работали дикторами на курдском радио – прим. переводчика) сидели в комнате дикторов. До начала передачи оставалось еще некоторое время, и мы, коротая ожидание, разговорились. Речь зашла о русском языке, и мы порассуждали на эту тему. Потом подоспело время начала передачи, и мы заняли свои места в дикторской кабине. К слову сказать, было принято, чтобы именно женщина-диктор начинала первой. Азнив включает свой микрофон и на курдском языке говорит:
— Дорогие радиослушатели! Мы начинаем нашу передачу на русском языке…
Я тут же выключаю свой микрофон и, не в силах сдерживать хохот, еле из себя выдавливаю:
— Сестра Азнив, что ты натворила?
А она растерянно смотрит на меня и ничего не отвечает. Я же задыхаюсь от смеха и не могу остановиться. Ну, куда мне в таком состоянии что-то читать? И, оставив перед ней свой текст, я сквозь душивший меня смех говорю ей:
— Хоть убей, но я не могу в таком состоянии читать, продолжай сама, — и стремительно покидаю кабину дикторов.
Подобные оговорки в дикторской практике случались, причем нередко. Один такой курьезный случай произошел и со мной. В то время было принято передавать по радио указы Президиума Верховного Совета СССР о присвоении звания «Мать-героиня». И однажды, читая приказ о том, что такая-то курдянка родила и вырастила 10 детей, я ошибся и вместо 10-ти сказал «сто»: «Она родила и вырастила 100 детей». К счастью, я тут же спохватился и исправил свой ляп.
НЕ ТО ГЕРОИ, НЕ ТО РАЗБОЙНИКИ
Помнится мне, как по плану я должен был подготовить один материал – беседу о наших героических песнях. Я написал, и в тот день эту беседу должны были передать по радио. До начала передачи оставалось очень мало времени, когда ко мне пришли и сказали, что заместитель председателя радиокомитета А. Симонян распорядился срочно перевести этот материал на армянский язык и принести ему. Я и Шкое Гасан с лихорадочной поспешностью сделали перевод на армянский, напечатали на машинке, и очень скоро я уже был у Симоняна. Он сказал мне:
— Садись и подожди, пока я прочитаю.
Он прочел, пожал плечами и, протягивая мне листы с текстом, сказал:
— Очень хороший материал. Мы можем также передать его и на армянском языке. А так ко мне пришли и сказали, что ты прославляешь и воспеваешь разбойников, убийц и бандитов! Ничего подобного тут нет! Сегодня же дайте это в эфир. Ты еще молод, но знай, что недоброжелателей у тебя хватает.
В тот же день эта беседа была передана по радио.
СИНХРОННЫЙ ПЕРЕВОД
Однажды нам принесли на армянском языке какой-то важный текст в одну страницу и сказали, что это нужно сегодня же передать по радио. А время начала наших передач уже подошло, был прямой эфир, и сделать перевод мы никак не успевали. Я взял текст на армянском и прошел в кабину дикторов. Сев перед микрофоном, я смотрел на начальный текст, молниеносно, прямо с ходу переводил его в своей голове и тут же на курдском зачитывал его вслух без каких-либо запинок и пауз, так, как если бы передо мной лежал лист с отпечатанным заранее текстом на курдском языке.
ИЗ КОМНАТЫ БАНЩИКОВ
Телефон был на моем письменном столе. Очень часто бывало так, что звонили попусту, дурачились и морочили нам голову. Однажды утром раздался очередной звонок, и я поднял трубку. На том конце провода спросили по-армянски:
— Кто это?
Поскольку именно с подобных слов начинались бесконечные и бессмысленные издевки по телефону, я разозлился и выпалил:
— Комната банщиков!
Трубку повесили. Уже ближе к концу рабочего дня снова раздался звонок, и уже по-курдски спросили:
— Кто это?
Я ответил:
— Редакция курдских радиопередач.
— И не стыдно вам? – вдруг услышал я. – Сегодня утром мы позвонили по этому номеру, а вы ответили, что «это комната банщиков». Мы приехали из Тбилиси и хотели бы прийти в вашу редакцию, но теперь уже не придем, нам надо возвращаться обратно.
Мне стало неловко, и я стал оправдываться:
— Извините, но я не виноват. Очень часто сюда звонят, задают тот же вопрос, причем говорят по-армянски и потешаются над нами. Вот почему, когда вы обратились ко мне по-армянски с этим вопросом, я решил, что это снова те глупые, бессмысленные звонки…
АМАРИКЕ САРДАР
2012
Перевод с курдского
Нуре САРДАРЯН (Нура Амарик).
Газета «Свободный Курдистан» №11