По словам репортера «Washington Post» Адам Голдман, Кайла Джин Мюллер, американская заложница ИГ, погибла во вторник. «The Post», как и многие другие издания, опубликовала трогательное письмо, которое Мюллер отправила свой семье в конце прошлого года.
«Я поняла, что в каждой ситуации есть что-то хорошее, надо только хорошенько поискать, — писала она семье. — Прошу вас, крепитесь, Бог утолит вашу боль. Я знаю, что вы хотели бы, чтобы я была сильной. Сейчас я именно такая. Не бойтесь за меня, молитесь Богу, как молюсь я, и вскоре, его волей, мы увидим друг друга снова».
Обстоятельства смерти Мюллер до сих пор туманны. На прошлой неделе представитель ИГ заявил о том, что она была убита во время бомбардировки иорданских ВВС. Однако вполне возможно, что ИГИЛ лжет, как лгал раньше.
Мюллер пропала в 2013 году из сирийского города Алеппо, где помогала жертвам сирийской гражданской войны. «Пока я здесь, я не позволю этим страданиям стать нормой. (Я не позволю им) стать чем-то, с существованием чего мы спокойно смиряемся”, — написала она «Kiwanis Club» в ее родном городе Прескотте, сообщает местная газета «Daily Courier». «Когда сирийцы слышат, что я американка, они спрашивают: “Почему весь мир стоит и смотрит?” А все, что я могу — это лишь страдать вместе с ними, ведь у меня нет ответа на этот вопрос».
Письмо Мюллер, которое, по словам «Post», опубликовали ее родители, наполнено все той же нравственной чистотой и гуманизмом.
«Если я и страдала на протяжении моего пребывания здесь, то лишь из-за осознания того, как вы беспокоитесь за меня, — писала Мюллер в 2014 году. — Я никогда не попрошу у вас прощения, ибо я его не достойна».
Вот полный текст письма, основанный на транскрипте «Post» (разделен на абзацы для удобства чтения). Вы можете прочитать рукописный оригинал на сайте «The Post».
«Всем вам,
Если вы получили это письмо, значит, я все еще в тюрьме, однако моих сокамерников (которые сидят со 2.11.14) все-таки выпустили. Я попросила их связаться с вами и передать это письмо. Даже не знаю с чего начать. Я в относительной безопасности, живая и невредимая (даже немного набрала в весе); со мной обращаются с уважением и даже с какой-то добротой.
Сначала я хотела хорошо продумать письмо (но все дело в том, что я не знаю в какой из грядущих дней моих сокамерников выпустят, посему время ограничено), но сейчас я пишу его по одному абзацу. И плачу от одной только мысли о вас.
Если я и страдала на протяжении моего пребывания здесь, то лишь из-за осознания того, как вы беспокоитесь за меня. Я никогда не попрошу у вас прощения, ибо я его не достойна.
Я помню как мама говорила мне о том, что в конце концов у человека остается только Бог. Сейчас я в таком месте, где у меня больше никого (в буквальном смысле этого слова) нет, лишь вера в Создателя и ваши молитвы поддерживают меня.
В тьме мне открылось, что человек может быть свободен даже в тюрьме. И за это я благодарна. Я поняла, что в каждой ситуации есть что-то хорошее, надо только хорошенько поискать. Каждый день я молюсь о том, чтобы вы сплотились перед лицом Господа, подчинились его воле, любили и поддерживали друг друга… Я скучаю по вам так, будто мне запрещают видеть вас уже десять лет.
У меня было много, очень много времени, и я думала о самых важных вещах, вспоминала … Лекс, наш первый семейный поход, первую встречу … аэропорту. Я поняла, что, как только меня оторвали от вас, я, в двадцать пять лет, осознала весь ваш вклад в мою жизнь. Каждый из вас это великий дар … я не смогла бы … стать той, кто я есть сейчас, без вашей помощи, без поддержки, без смьи. Я НЕ ХОЧУ, чтобы переговоры о моем освобождении легли тяжким грузом на ваши плечи, если у вас будет другая возможность, воспользуйтесь ею, даже если потребуется больше времени.
Это не должно стать вашей ношей.
Я попросила этих женщин поддержать вас; пожалуйста, прислушайтесь к их советам. Если вы еще этого не сделали, [ЗАЧЕРКНУТО] можете связаться [ЗАЧЕРКНУТО], который раньше уже общался с такими людьми. Никто из нас не подозревал о том, насколько все это затянется, но я знаю, что я все-таки борюсь, насколько это вообще возможно … во мне еще не угасло пламя. Я не сломаюсь… я не сдамся, вне зависимости о того, сколько мне придется тут сидеть.
Несколько месяцев назад я написала песню, в ней есть такая строчка: «Лишь из-за той части меня, что болит сильней всего, я встаю по утрам с кровати, без вашей надежды у меня не останется ничего…», — то есть размышления о том, как вам больно, заставляют страдать и меня, но в то же время, надежда на встречу с вами дает мне силу.
Прошу вас, крепитесь, Бог утолит вашу боль. Я знаю, что вы хотели бы, чтобы я была сильной. Сейчас я именно такая. Не бойтесь за меня, молитесь Богу, как молюсь я, и вскоре, его волей, мы увидим друг друга снова.
Моим любимым, Кайла.»