Трагедия турецкого социализма

Трагедия турецкого социализма

Исторический период между двумя военными переворотами в 1960 и в 1980 годах был очень динамичным временем в истории левого движения Турции.

Оно стремительно эволюционировало от мирных демонстраций в середине 60-х годов к революционной герилье марксистских повстанческих групп в 70-ые годы. В этой статье делается попытка анализа основных идеологических течений левой мысли послевоенной Турции в их преломлении через курдский вопрос.

Социалистическое движение в Турции возникло не после окончания Второй Мировой Войны, а намного раньше. Первые группы левоориентированной интеллигенции действовали уже в первое десятилетие 20 века. Издавалось несколько левых журналов, но стоит признать, что они не имели большого влияния среди широких масс. В 1919 г. возникает Рабоче-крестьянская социалистическая партия Турции, которую возглавил Шефик Хюсню Деймер. Но эта партия просуществовала непродолжительное время: ее актив сильно пострадал в ходе преследований со стороны войск Антанты, оккупировавших Стамбул. Часть активистов организации Деймера в дальнейшем влилась в созданную в 1920 г. в Баку – Турецкую коммунистическую партию. Именно это партия стала самой крупной левой организацией в политической жизни Турции  в период между 1920-1960 гг. Отношения между турецкими коммунистами и движением Ататюрка всегда складывались очень противоречиво. Получая финансовую и военную помощь от Советской России, Ататюрк временно закрывал глаза на действия ТКП. В свою очередь, турецкие коммунисты поддержали движение Ататюрка, но в их программе содержались принципы, которые рано или поздно должны были войти в противоречие с интересами турецкой буржуазии, помещиков и высшего офицерства. Речь идет, прежде всего, о требовании проведения широкой аграрной реформы, которая предусматривала безвозмездную передачу земли и инвентаря крупных землевладельцев в пользу беднейшего крестьянства (1).

Вторым узловым противоречием выступил национальный вопрос: коммунисты стояли на позиции необходимости создания федеративного государства, которое обеспечит  возможность практической реализации идеи равенства всех народов, населяющих Турцию. ТКП признавала существование курдов как самостоятельного этноса, но, в конце концов, поддержала кемалистов в их стремлении сохранить территориальную целостность Турецкой республики. Такая позиция определялась рассмотрением потенциального курдского государства как феодального образования, которое будет препятствовать социальному и политическому прогрессу на Ближнем Востоке (2). Концепция Ататюрка, которая стала основой идеологического арсенала Турецкой республики, предусматривала создание национального унитарного государства турок. Первоначально, в ходе национально-освободительные войны, курдам со стороны кемалистов давались определенные обещания с целью перетянуть их на свою сторону. Оджалан пишет: «Национальное сопротивление в Анатолии не было сопротивлением только турецкого народа. В нем есть определенная доля и курдского народа. В частности, в движении сопротивления французским оккупационным силам на юге влиятельную роль сыграл курдский народ»(3).
«Следовательно, вначале курдский народ вел антиимпериалистическую борьбу. Однако турецкие националисты с самого начала сумели использовать этот потенциал в своих интересах. Участие курдского народа в анатолийском сопротивлении пошло на пользу турецким националистам»(4).

После победы кемалистов над силами Антанты, новый режим начал вести резко шовинистическую политику в отношении нетурецких народов. В противовес просоветской партии М. Субхи, кемалисты создают в 1920 году «официальную компартию», с целью оттянуть на свою сторону  часть мусульман, симпатизирующих коммунистическим идеям. Если партия Субхи действовала в идейном фарватере большевизма, то «официальная компартия» декларировала классовое сотрудничество и соединение марксизма с исламом (5). Активный разгром турецких коммунистов начался в январе 1921 года, когда в Анкаре была разгромлена газета «Эмек» – центральный орган ТКНП ( Легальное ответвление ТКП). В конце января, в Трабзоне кемалистами  была устроена «бойня 15-ти», в ходе которой были жестоко убиты несколько членов ЦК компартии, во главе с лидером партии – Мустафой Субхи. Этот сокрушительный удар надолго вывел ТКП из дееспособного состояния. В условиях непрекращающихся репрессий, коммунистическое движение продолжило свое дробление, наряду с ТКП действовали Анатолийская коммунистическая партия, Стамбульская коммунистическая партия и другие организации (6). Озан Ормеджи пишет: «Главным образом, четкая позиция Ленина по поддержке всякой антиимпериалистической борьбы, включая Мустафу Кемаля и опасность превращения (Турции) в колонию, обуславливала очень мягкие действия турецких коммунистов против Мустафы Кемаля и усвоение ими гибридной идеологии, застрявшей между кемализмом и коммунистическими идеалами»(7).

Абдулла Оджалан пишет: «Бездеятельность коммунистов в условиях кемалистского движения привела к тому, что они не могли думать об организации заговоров со стороны кемалистов, считали, что смогут свободно работать в Анатолии, и попали в заблуждение. Коммунисты не смогли правильно определить цели националистов и не считали нужным создать нелегальную организацию против националистов. Короче говоря, непрочные взгляды коммунистов по вопросу националистического движения и ошибки, допущенные ими, привели к тому, что коммунистическое движение получило удар в самом начале своей деятельности» (8).
После 1921 года  ТКП была уже частично разгромлена кемалистким государством, но тем не менее, она поддержала военное подавление восстания Шейха Саида, видя в этом «борьбу с реакцией». Это стало общей линией Коминтерна в отношении к данному восстанию, т.к. в режиме Ататюрка усматривался определенный антиимпериалистический заряд (9). В последующем это превратилось в тенденцию – ТКП выступала в роли второго посольства СССР в Турции, а не как самостоятельная революционная организация, стремящаяся взять власть. Абдулла Оджалан дает следующую оценку позиции ТКП в курдском вопросе: «Перед лицом национально-освободительной проблемы курдского народа, являвшейся самым важным звеном демократической революции в Турции, почти все социалистические течения во главе с ТПК, не сделав серьезного и ответственного анализа, заняли социал-шовинистическую позицию кемалистского хвостизма. В заявлениях, которые распространяла ТПК. Открыто поддерживался геноцид кемалистской диктатуры в Курдистане и выражалось стремление понравиться кемалистам. Между тем, если бы в 1925 г., в период слабости кемалистской диктатуры, была занята правильная позиция относительно кемализма и курдских восстаний, если бы демократическая революционная борьба в Курдистане пошла по правильному пути, если бы, свергнув реакционное руководство, можно было соединить эту борьбу с восстаниями в Курдистане, то стали бы возможными революционно-демократическая борьба, направленная против кемалистской диктатуры, и свержение этой диктатуры. Турецкое социалистическое движение этого периода, плававшее в море оппортунизма и социал-шовинизма, называвшее себя коммунистическим, не смогло выработать подхода, который привел бы к успеху.»(10)

Попытки преломления кемалистского буржуазного революционизма через призму марксистского учения стали в 30-ые годы одним из главных направлением мысли левых интеллектуалов Турции. В этой связи, уместно выделить движение «Kadro», которое получило соответствующее название от ежемесячного журнала,  выпускаемого с января 1932 по декабрь 1934 г., группой интеллигентов, которые были выходцами из ТПК. Ими были: Шевкет Сюрейа, Исмаил Хюсрев Токин, Ведат Недим и другие(11).

В своих материалах, авторы журнала «Kadro» отстаивали возможность третьего пути между большевизмом и индустриально-развитыми буржуазными странами. Олицетворением третьего пути была Турция Ататюрка. 20 век будет ознаменован победоносными движениями националистических движений угнетенных народов. Турецкая революция же имеет потенциал возглавить это движение. Основные противоречия, согласно идеям «Kadro», разворачивались не между классами внутри общества, а между развитыми и развивающимися странами. У развивающихся стран есть возможность избежать капиталистического пути развития, используя все плюсы политики этатизма, сохраняя частный сектор как полноправного участника экономической жизни. Как не сложно заметить, идеология «Kadro» имела крайне мозаичный и эклектичный характер, классовая борьба фактически выносилась за рамки турецкого общества и усматривалась лишь в историческом прошлом Европы. Данная идея – есть идея корпоративизма турецкого общества, которое единым целым должно противостоять развитому миру. Корпоративизм в своеобразной форме является одним из идейных столпов кемализма. Республика как надклассовая общность поглощают в себе антагонистические классовые противоречия. Эту идею и транслировал на своих страницах журнал «Kadro». Несмотря на острожную позицию журнала во внутриполитических вопросах, он был закрыт в 1934 году, но оказанное им мощное интеллектуальное влияние чувствовалось еще достаточно долго. Своеобразным вторым изданием этих идей, по мнению Озана Ормеджи, стала теория Millî Demokratik Devrim(12) – Национально-демократической революции, получившая развитие в 60-ые годы(13).

Развитие Турции после окончания Второй Мировой войны можно охарактеризовать как постепенный отход политической элиты от принципов кемализма в сущностных принципах политического и экономического устройства. Экономическая программа Ататюрка никогда не предполагала полного уничтожения частной собственности и перехода к плановой экономике. Еще в годы национально-освободительной борьбы было принято компромиссное решение «не пугать» помещиков и крупных землевладельцев отменой тяжелых налогов с крестьян и раздачей земли в их собственность. Об этом ясно рассказывает советский посол Аралов С.И. в своих воспоминаниях(14). В дальнейшем после принятия гражданского кодекса 1926 года, земля стала полноправным объектом товарно-денежных отношений. Экономическая политика кемалистов предполагала создание сильной национальной буржуазии на основе «смешанной» буржуазной экономики с приоритетом государственного сектора. Государственный капитализм Турции должен был формироваться в условиях конкуренции существовавшего мирового рынка и международного разделения труда, именно такими жесткими условиями детерминировалась политика турецких властей по защите отечественного производства от иностранной конкуренции. Выжидательная позиция турецких властей в ходе Второй Мировой Войны позволила ей перед самым окончанием разгрома Германии запрыгнуть в поезд победителей, тем самым получив моральное право на получение помощи со стороны США. «Турецкая буржуазия, учтя уроки Первой мировой войны и используя установившееся равновесие между империалистическими государствами, с одной стороны, и Советским Союзом — с другой, стремилась играть на противоречиях между блоками, которые возглавляли Германия и Англия».(15)

Выбор нового геополитического союзника в лице США побуждал Турцию к смене внутреннего курса. Учитывая тот факт, что режим монопольной власти НРП(16) исчерпал себя, Н.Г. Киреев называет послевоенный период в истории Турции – «посткемализмом»(17). В 1950 году к власти приходит Демократическая партия(18), выражающая интересы крупной торговой буржуазии, разбогатевшей в годы войны за счет поставки воющим странам стратегического сырья (хлопка, табака и т.д.)(19). Ее внутренний политический курс был направлен на проведение широкой компании приватизации против «убыточного» государственного сектора. Но в действительности, курс на приватизацию носил декларативный характер, т.к. вся турецкая экономика была завязана на существующих Государственных экономических организациях (ГЭО), приватизировать которые ДП так и не решилась, наоборот, в 50-ые годы возникают новые ГЭО в агросфере и энергетике. В 1953 году статус ГЭО приобрели государственные железные дороги(20). Важно также учесть тот немаловажный аспект, что практически весь американский капитал получаемый Турцией по плану Маршала, распределялся именно государственным сектором, осуществлявшим механизацию  отсталого сельского хозяйства и ряда других отраслей. Приведем некоторые статистические данные для краткой характеристики экономического развития Турции.

Умеренная аграрная политика кемалистов предопределила крайне несправедливое распределение земли среди частных собственников. В 1952 г. собственникам 50 га и более принадлежало 8,4 млн. га (43 % всех частновладельческих угодий), в 1963 г. – 7,7 млн. га (31 %) и в 1980 г. – 6,8 млн. га. Вместе с этим в послевоенной Турции  растет число безземельных крестьян: в 1952 году было зарегистрировано 403 тыс. безземельных крестьянских семей (13,7 % жителей деревни, связанных с сельским хозяйством), в 1963 г. – 414 тыс. (12,2 %), в 1973 – 829 тыс. (21,9 %) и, наконец, в 1980 г. – 1434 тыс. (27,1 %)(21).
Позитивные тенденции аграрного сектора Турции обнаруживается в виде интенсивной механизации. Число используемых тракторов – в 1953 г. составляло 35 тысяч, в 1956 – 44 тыс., в 1960 – 42 тыс. и в 1970 г. – почти 106 тыс. Официальная статистика приводит данные об увеличении в 1951-1970 гг. производства пшеницы почти в два раза, сахарной свёклы – в три раза, хлопка – почти в 3 раза(22).
Бурными темпами в послевоенные годы развивается турецкая промышленность, ведущей отраслью которой являлась текстильная промышленность, базировавшаяся на национальном сырье и производстве. В текстильной промышленности число веретён увеличилось в 1949—1960 гг. с 126 тыс. до 217 тыс. в государственном секторе и с 140 тыс. до 544 тыс. – в частном. В 1950 г. государственный сектор произвёл 77,4% хлопчатобумажных тканей и 55,2% всей хлопчатобумажной пряжи.

Другой важной сферой промышленности была автосборка и электросборка. Ее развитие ощутимо зависело от сотрудничества крупного турецкого капитала с иностранными корпорациями(23). Доля сельского хозяйства в качестве одного из источников ВВП постепенно снижалась, демонстрируя тенденцию постепенного превращения Турции из аграрной страны в аграрно-индустриальную. Доля с/х в ВВП 1960 г. составляла – 45,4 %, в 1980 – 26,4 %. Доля промышленности в 1960 г. составляла 22 %, через 20 лет – 36 %.
Важной отраслью турецкой экономики была сфера услуг: в 1960 г. – 31,6 % ВВП, в 1980 г. – 37,6 %(24).
Демократическая партия в своей реальной политике по отношению к оппозиции, крайне слабо соответствовала своему названию. Она закрыла множество оппозиционных изданий и начала новый виток политических преследований против левых и профсоюзных активистов. В сентябре 1957 г. ВНСТ принял закон, запрещающий оппозиционным партиям выступать на выборах единым списком. Данная мера значительно ослабила шансы НРП на победу, но это не задержало резкое падение политического авторитета ДП. Подспудно Демократической партией поощрялся процесс восстановления прежнего влияния ислама на систему образования и культуру. Все это происходило на фоне ощутимой инфляции, которая съедала зарплаты трудящихся, ставя их в крайне тяжелое положение.

Необходимость кардинальных политических изменений к концу 50-х годов явно назрела. Их застрельщиками выступили студенты Стамбула и Анкары. В апреле 1960 года они организуют массовые антиправительственные манифестации, которые жестко подавляются властями. Но брожение идет и в армии. 21 мая к выступлениям присоединяются около тысячи курсантов Анкарского военного училища. Демократическая партия оказалась в политическом вакууме. Утром 27-го мая по турецкому радио было зачитано обращение вооруженных сил в котором, объявлялось об отстранении ДП от власти и передачи всех полномочий Комитету Национального Единства, который руководствовался идеями Ататюрка(25). Баяр и Мендерес были арестованы.
Бурное развитие левого движения в Турции послевоенного времени, стимулируется ростом рабочего сопротивления и укреплением позиций профсоюзов. В начале 80-х годов численность пролетариата приблизилась к 5 млн. человек, что составило 80 % от общей численности работников наемного труда. Пролетариат концентрировался в крупных промышленных центрах Турции: Стамбул (590 тыс.), Анкара (204 тыс.), Измир (175 тыс.), Бурса (90 тыс.). Сильно отстающим регионом в плане промышленного развития выступал юго-восток страны.(26)

Во второй половине 70-х годов в связи с экономическим кризисом экономика Турции демонстрировала явные тенденции снижения своего роста. В начале 70-х годов рост составил 7-8 %, в 1977 г. – 4%, 1978 – 2,3 %, 1979 – 1,7 %. Особый удар перенесла энергетика, сотни  предприятий  был закрыто, тысячи людей были выброшены на улицу. По официальным данным на 1979 г. число безработных составило 2,5 млн. человек, частично занятых – 6 млн. рабочих. Иные цифры по безработице дают Торговая и Промышленная палаты – 4 млн. человек на начало 1978 года(27). Этому соответствовал резкий рост цен. Инфляция за 1979 год составила 100 %, за все десятилетие с 1970 по 1979 гг. цены увеличились в 8 раз. По подсчётам Исследовательского института Конфедерации революционных профсоюзов Турции (DISK) за прошедшее десятилетие реальная заработная плата рабочих уменьшалась на 40 %(28).
Среди самых крупных профсоюзных организаций Турции выделяются два профсоюза – Тюрк-Иш и DISK (Конфедерация революционных рабочих профсоюзов(29). Всего в профсоюзы на 1979 год входило свыше 2,4 млн. рабочих(30). Специфика рабочего движения Турции преломляла в себе общие закономерности развития мирового рабочего движения. Тюрк-Иш был официальной и самой крупнейшей профсоюзной организацией в стране. В его основах лежал принцип невмешательства профсоюзов в политическую борьбу. Данный профсоюз придерживался реформисткой стратегии на базе достижения лишь улучшения экономических условий существования рабочих(31). Очень показательна реакция руководства Тюрк-Иш на забастовку шахтеров Зонгулдака в марте 1965 года. Сопротивление против несправедливых изменений в оплате труда охватило практически всех шахтеров данной области – 46 тыс. человек. В ходе столкновений с полицией 2 шахтера были застрелены, а 49 человек арестованы. Реакцией рабочих на применение силы со стороны властей была постепенная политизация протеста. Руководство Тюрк-И всячески открестилось от действий рабочих, назвав их 100 % провокацией(32).

Наиболее значимые вехи забастовочной борьбы рабочего класса Турции в 70-х тесно переплетены с судьбой DISK. Этот профсоюз был основан в 1967 году в Стамбуле в противовес официальному и соответственно ручному Тюрк-Иш. Основателями DISK были Кемаль Тюрклер, Риза Куас, Ибрахим Гюзелдже, Кемаль Небиоглу и Мехмет Альпдюндар. За исключением Мехмета Альпдюндара, основатели профсоюза также стояли у истоков РПТ(Рабочей Партии Турции), созданной ранее в 1961 году. Новый профсоюз с первых лет своего существования начал смелую борьбу за права и достоинство рабочего класса, воспринимая противоречие между рабочими и буржуазией как основополагающий принцип буржуазного общества(33). 16 и 17 июня 1970 года вошли в историю турецкого пролетариата как дни героического сопротивления против действий турецкой военщины, выкатившей на улицы танки и бронетранспортеры для подавления рабочих демонстраций. В одном Стамбуле было убито 4 человека, ранено около 200-т. Волна пролетарского сопротивления против закона, ограничивающего деятельность DISK, завершилась 31 декабря двухчасовой забастовкой, в которой приняло участие 1 млн. человек(34).

После временного спада в 71-72 годах, с наступлением 1973 года, появляются тенденции роста рабочей активности. Стачку начинают 40 тыс. рабочих Федерации профсоюзов энергетических и газовых отраслей промышленности. Крупным профсоюзным центром этих лет стал Измир. Здесь в первой половине 1975 г. более 40-тыс. текстильщиков объявили забастовку, руководство предприятий ответило на это локаутом, но ничего этим для себя не добилась. Напротив, это вызвало мощную волну рабочей солидарности, выразившейся в забастовке, парализовавшей весь Измир. В ней приняло участие около 70 тыс. человек(35).
Господствующий класс стремился всячески изолировать профсоюзы от влияния левых политических партий, под предлогом борьбы против использования рабочих со стороны «экстремистов и анархистов», но эта политика встречала мощный отпор со стороны наиболее передовых рабочих. В 1976 г. по инициативе DISK в Стамбуле впервые прошла первомайская демонстрация, собравшая 500 тыс. участников. Основными лозунгами ее стали: 40-часовая рабочая неделя против 48-часовой, повышение заработной платы, ограничение роста цен, запрет локаутов, отмена 141 и 142 статей Уголовного кодекса, предусматривающее запрет «коммунистической деятельности»(36).

Забастовочное движение достигает своего пика в 1980 году. Если за весь 1977 год произошло 116 забастовок, в которых приняло участие 31 765 тыс. рабочих, то за первые пять месяцев 1980 г. 53 774 тыс. рабочих организовали 388 забастовок. Что важно отметить из общего числа участников 76,7 % являлись членами DISK, 17,1% – Тюрк – Иш, 4 % – независимых профсоюзов(37). За 13 лет существования  численность DISK многократно увеличилась, в 1967 – 67 тыс. человек, в 1980 – 500 тыс. человек(38).
Наряду с профсоюзами еще одним кадровым источником для левых организаций выступили Университеты. Турецкие студенты к концу 60-х тяжело переживали сопричастность своей страны с блоком НАТО, который осуществлял агрессию против революционных национально-освободительных движений в странах третьего мира. Политическая активность турецких студентов была частью молодежной «революции» 1968 года, развернувшаяся от Мексики до Ближнего Востока. В ноябре 1968 года студенческие ассоциации Турции провели антиимпериалистическое шествие от Самсуна до мавзолея Ататюрка в Анкаре. На их плакатах было написано: «Марш Мустафы Кемаля за полную независимость Турции». Сама форма акции имела символический характер, т.к. марш означал, что движение Ататюрка продолжает свой путь к целям национального освобождения(39).
Антиамериканские настроения были очень сильны в Турции, что выразилось в многочисленных демонстрациях между 1968 и 1971 годами. Наиболее крупные из них произошли в июле 1968 и январе 1969  в Стамбуле и Анкаре. Выступления были спровоцированы прибытием шестого флота США в Стамбул и Измир. Стамбульские студенты преследовали американских моряков, сбрасывая их в море. Острая общественная реакция вынудила американский флот покинуть Босфор. 16 февраля 1969 года на антиамериканскую демонстарицию в Стамбуле напала группа ультраправых боевиков, которая убила двух демонстрантов. Это трагическое событие вошло в историю Турецкой республики под названием «Кровавое Воскресенье»(40).

Оригинальным движением, пытавшимся совместить левые идеи и кемализм, в 60-ые годы был журнал «Yön». Он издавался с 1961 по 1967 гг. и был площадкой для идей разных левых направлений. По опросам сделанным в 1965 г. среди студентов Анкары «Yön» был самым популярным изданием. Его тираж достигал в одно время — 30 тыс. экземпляров. У истоков движения стояло два человека  — Доган Авсиоглу и Мюмтаз Сойсал(41). Лидером движения был Доган Авсиоглу, именно в его текстах была полностью представлена идейная парадигма «Yön». Авсиоглу в 1968 году написал крупный труд «Порядок Турции: вчера, сегодня, завтра». Его мировоззрение можно представить в следующих положениях. Одной из главных проблем Турции была ее экономическая встроенность в мировую капиталистическую систему, которая навязывает ей политику, противоречащую интересам турецкого народа. Господствующий класс способствует этому в обмен на экономические подачки, тем самым преграждая путь социальному прогрессу. Авсиоглу заявлял, что в мире существует три пути развития: коммунистический, капиталистический и путь национальной революции. Турции должна встать на третью дорогу во избежание основных ошибок двух первых путей. Как и в движении «Kadro», главные противоречия усматривались за рамками самого турецкого обществеа, они, согласно авторам «Yön» виделись в отношении центр – периферия. Исследовательница Озгюр Мутлу Улус полагает,что в этом аспекте теоретической платформы «Yön», на нее оказало влияние «теория зависимости» в лице Пола Барана(42). Согласно «Yön», новый вектор развития этатизма станет проводником стремительной индустриализации страны, уничтожения средневековых рудиментов. Социализм рассматривался как дорога стремительного экономического роста, т.к. именно в экономической отсталости виделась причина зависимости Турции от стран первого мира. Острую критику Авсиоглу обратил против системы буржуазного парламентаризма в Турции. Согласно его точке зрения, она не служит проводником воли трудящихся масс, а есть объект манипуляции со стороны буржуазных классов. В связи с этим, движение «Yön» рассчитывало взять власть путем военного переворота. Движение не рассчитывало на широкие народные выступления, что подчеркивает его элитаристский характер, объединяющего узкий слой интеллигенции, чиновничества и офицерства. При этом «Yön» декларативно заявляло о необходимости создания «Национального фронта». Авсиоглу делал ставку на военно-гражданскую интеллигенцию, которая имеет революционные традиции в турецкой истории. Полковник Айдемир дважды в 1962 и 1963 годах, пытался претворить идейную платформу «Yön» в действительность, но оба переворота провалились(43). А вскоре в 1967 году прекратилось издаине и самого журнала «Yön». Этот журнал сыграл крупную роль в духовной жизни турецкой интеллигенции 60-ых годов, продолжив развитие линии «Kadro» по скрещиванию марксизма и кемализма. Движение «Yön» выдвинуло два новаторских тезиса: национальная революция и вооруженный путь ее достижения через «революцию» сверху. В платформе «Kadro» этого не содержалось. Преемственность сохранялась и в идее необходимости усиления государственного сектора, при сохранении присутствия (в ограниченном виде) частного. Но историческая обстановка в которое существовал журнал «Yön» очень сильно отличалась от 30-х годов, в которые республиканская Турция только нащупывала свое положение в мировой политике. В 60-ые годы, Турция была тесно связана с мировым рынком и была важным членом НАТО в рамках биполярного мира. Идеологи «Yön», пытались применить в современной им Турции идеи Ататюрка вызванные иными историческими потребностями, которые не имели места в послевоенной Турции(44). И прежде всего это касалось переоценки революционного потенциала армии. Именно революционного, а не бонапартистского.

В 20-ые годы в условиях слабой классовой дифференциации и размытости турецкого общества, армия выступила реальным носителем ограниченного, но действительного социального и политического прогресса относительно того, что из себя представляла Османская Турция. Но тогда же Ататюрком был установлен принцип разделения между политикой и армией. На армию ложилась роль защитника основных столпов фундамента Турецкой республики: лаицизма, этатизма, национализма. В послевоенный период, когда турецкий капитализм крепко стал на ноги и  динамично развивался, крупная турецкая буржуазия начала оспаривать власть у бюрократии НПР. Для этого использовалась армия, и тем самым еще действия ДП, открыли перед армией дверь в сферу политической борьбы. В рамках противостояния разных фракций господствующего класса, турецкая армия выполняла роль тарана, начинающего новый политический цикл в жизни страны с очередного военного переворота. Переворот 27 мая 1960 г. стал последним залпом турецкой армии как института – проводника социальных реформ, после этого армия выполняла сугубо реакционные и репрессивные функции. Исторический период следующий за переворотом 1960 года, некоторыми историками, определяется как время существования «преторианской республики», по причине особой роли армии и фактическом разделении власти между высшим генералитетом и бюрократией.

Рост популярности левых идей в турецком обществе в 60-ые годы, обуславливался острым общественным запросом на социальную справедливость и расширение демократических прав. Частичная легализация левых, за исключением ТПК, стала возможна после военного переворота 1960, главным последствием которого стало принятие новой конституции. Новый главный закон страны предусматривал расширение демократических прав и свобод, конкретизируя их содержание и границы(46). Важным нововведением стало разделение властей. С 20-х годов законодательная и исполнительная власть находилась в руках ВНСТ (Великое национальное собрание Турции), независимость суда провозглашалась лишь декларативно. Теперь же создавалась новая независимая ветвь власти – Конституционный Суд, задача которого состояла в контроле над соблюдением статей Конституции. Ограниченыне демократические преобразования коснулись и расширения автономии университетов и Управления Радио и Телевидения. Профсоюзы стали легальными и  им дали право бастовать(47). Перечисленные демократические преобразования обходили стороной вопрос о предоставлении соответствующих прав для выражения национальной идентичности курдскому народу. Любые публикации по курдской проблематике, подвергающие ревизии традиционный шовинистический подход, подвергались запрету. К примеру, ежемесячный журнал «Новый поток» (Yeni Akış) был запрещен в 1966 году только лишь за использование в одной из публикаций термина: «курдский народ»(48). Но, несмотря на это, многие левые интеллектуалы поддержали этот переворот, видя в нем возможность расширения легального политического поля за счет включения в него левых политических сил. Как заключает Озан Ормеджи: «Действительно, военное вмешательство 1960 г. стало поворотным пунктом в турецкой политической истории»(49).

К концу 60-х годов в левом движении Турции сформировалось два ведущих направления: 1) социал-демократическое и 2) национально-революционное(50) . Воплощением первого течения стала Рабочая Партия Турции, созданная в 1961 году. РПТ представила свою идеологию как следующий шаг в развитии идеологии кемализма и полагала, что задачи достижения национальной независимости и социализма тесно переплетены друг с другом. Но кемализм в программе РПТ был декларативным, т.к. в своей позиции по большинству вопросов партия ориентировалась на европейскую социал-демократию. Хотя внутри организации происходили острые дискуссии по данному вопросу. Теоретики РПТ, полагали что Турция – это зависимая капиталистическая страна, испытывающая сильное политическое и экономическое влияние США и Европы. Партия активно поддержала волну антиамериканских настроений, в конце 60-х годов. Айбар, лидер партии, заявил: «35  миллионов кв. метров турецкой земли находится под американской оккупацией.(51)» При этом остатки феодализма оценивались как второстепенные факторы отставания страны. В Турции крепко стоит на ногах и активно развивается буржуазный способ производства. Турция обладает определенной спецификой и готова к постепенному переходу к социализму. Судя по стратегии РПТ, социализм они предполагали достичь, сугубо парламентскими методами борьбы и в очень отдаленной перспективе. Руководство РПТ заняло крайне критическую позицию в отношении надежд «Yön» на военный переворот, основным авангардом которого бы вступила военно-гражданская интиллегенция. Такими действиями народ ставился в положение созерцателя истории, а не её активного творца. Основным субъектом будущих преобразований, согласно позиции РПТ, должен стать рабочий класс, как социальный субъект в силу объективных причин наиболее заинтересованный в социальном прогрессе(52). Айбар также заявил о том, что его партия против диктатуры пролетариата, т.к. это нарушает политическую демократию(53). РПТ резко критиковала либеральную экономическую политику ДП, противопоставляя ей стратегию этатизма. Также РПТ настаивала на необходимости следующих экономических мер: аграрная реформа, национализация внешней торговли, банков, страховых компаний и иностранного капитала, действующего в стране(54). В отношении курдского вопроса, РПТ первоначально занимала традиционную позицию для левого движения Турции. Т.е. курдский вопрос рассматривался как проблема социально-экономической отсталости населения и территории юго-востока, со слабым вниманием к национальному аспекту. При этом РПТ открыто заявляла, что жителей курдских земель, государство считает гражданами второго сорта и в задачи РПТ входит борьба с такими установками в рамках конституции 1961 года. Но постепенно с ростом поддержки РПТ со стороны курдского населения, позиция партии сдвигается к большой лояльности в отношении признания прав курдов. РПТ стала одной из первых партий в Турции, которая заявила о существовании курдского вопроса в своих официальных партийных документах. На своем конгрессе в 1970 году, Рабочая Партия открыто признает существование курдского народа и осуждает ассимиляторскую политику турецких властей. Курдский вопрос может быть разрешен в рамках единого демократического государства, поэтому РПТ не поддерживало стремления к достижению курдской государственности. Они оценивалась как сепаратистские(55). В целом лояльная позиция РПТ в курдском вопросе, стала одной из причин запрета партии в 1971 году(56). Как уже отмечалось, РПТ сконденсировала свои основные усилия на парламентских выборах. Им предшествовали муниципальные выборы 1963 года на которых РПТ получила около 40 тысяч голосов. Звездный час РПТ наступил позже, в 1965 году. В предвыборном манифесте РПТ было сказано: «Мы против всех остальных пяти партий. Мы радикально отличаемся от них: Мы партия трудового народа»(57). РПТ выставила на выборы в ВНСТ 382 кандидатов, 216 из которых были рабочими. За РПТ проголосовало 276,101 тыс. человек, что составило 2.83 % от числа всех проголосовавших. Это обеспечило партии Айбара 15 мест в парламенте. Но нельзя утверждать, что данный успех позволил РПТ качественно преобразоваться, напротив вскоре последовали острые внутрипартийные дебаты, спровоцированные критической позицией Айбара по отношению к советскому вторжению в Чехословакию. Руководствуясь своими симпатиями к европейской социал-демократии, Айбар осудил советский социализм как авторитарный. Скандал вокруг позиции Айбара по Чехословакии был лишь вершиной айсберга тех противоречий, которые накопились в партии на рубеже 60-х и 70-х годов. Они касались основных путей по которым будет развиваться левое движение Турции. Вырисовывались две противоборствующих позиции: умеренная социал-демократическая борьба в рамках буржуазного законодательства и революционное движение, рассматривающее национал-демократическую революцию как средство достижения полной независимости для Турецкого государства. Последняя политическая тенденция получила название Millî Demokratik Devrim – Национально-демократическая революция(58). На конгрессе РПТ в 1968 году образовалось несколько фракций: группа Айбара, группа Aрэн-Боран и группа MDD.

Раскол не способствовал росту политической популярности РПТ, что отразилось на парламентских выборах в 1969 году. На них партия смогла получить лишь два места в ВНСТ. Поражение РПТ было во многом предопределено критической позицией DISK в отношении «крестьянского поворота» Айбара. Перед выборами лидер партии сделал неоднократные заявления, призывая ориентировать основные силы партии на работу с крестьянством как самым угнетенным классом(59). Ответственность за поражение на парламентских выборах была возложена на Айбара и 15 ноября того же года он подал в отставку с поста главы РПТ. Репрессии против левых в начале 70-х коснулись в немалой степени и РПТ, 20 июля 1971 партия была запрещена, а большая часть руководства  была брошена в тюрьму(60).

Реформистская стратегия РПТ, быстро разочаровала наиболее активную часть левой турецкой молодежи(61).
Как молодежное ответвление РПТ в 1965 была создана Федерация Дискуссионных Клубов.(FKF: Fikir Kulüpleri Federasyonu) В лоне этих клубов вызревали принципиальные разногласия с социал-демократическим курсом РПТ. Эти разногласия, организационно оформились в форме создания независимой организации в октябре 1969 года – Федерация Революционной Молодежи (DEV-GENÇ: Devrimci Gençlik)(62). Исследователь Хамит Бозарслан характеризует это движение так : «Dev-Genç является результатом процесса радикализации турецкого молодежного движения. Это отщепление от РПТ в качестве радикально иной ценностно-политической модели. Многие молодые люди не имели какой-либо склонности к РПТ. Dev-Genç является символом сильной радикализации левых, и в рамках этого процесса радикализации находятся некоторые кемалисты, как Доган Авджиоглы, которые придерживаются путчистской перспективы. И хотя они отличаются от Dev-Genç, вы не можете действительно провести границу между ними и Dev-Genç.»(63) Эта организация в дальнейшем рассыпалась на целый ряд подпольных партизанских партий: THKO и THKP-C, TKP/ML .
Именно они олицетворяют героическую и вместе с тем трагическую страницу в истории турецких левых.

Возникновение этих революционных организаций было очень сильно стимулировано действиями турецких военных в начале 70-х годов. В 60-ые годы среди социалистов была популярна идея о революционном потенциале армии, которая в новейшей турецкой истории традиционно выступала оплотом лаицизма и этатизма(64). Но очередной военный переворот 1971 г. подействовал как холодный душ, ставя под большой вопрос антиимпериалистический и революционный потенциал кемализма. Также необходимость защиты от нападений ультраправых боевиков из организации «Серые волки» побуждает наиболее радикальных левых приступить к формированию собственных вооруженных отрядов. В связи с этим название многих левых организаций, ведущих вооруженную борьбу становиться двойным «Партия-Фронт» (К примеру: Türkiye Halk Kurtuluş Partisi-Cephesi.) Махир Чаян писал : « Вооруженные пропаганда является основным методом, применяемым в целях разрушения искусственного равновесия, которое существует между реакциями людей и политической силой олигархии, и убедить таким образом массы к революции.В странах, где образы армии и полицейского аппарата позиционируются массам как «сверхмощная сила», вооружённая пропаганда выступает единственным методом воздействия на общественное сознание, чтобы очистить последнее для восприятия политических реалий.»(65)

Максим Лебский, декабрь 2013 года.  

Продолжение следует

 

 

 

Короткая ссылка:: http://kurdish.ru/Cz8if

Что будем искать? Например,Курдистан

Мы в социальных сетях