В Хасанкейф можно попасть, если ехать из Диярбакыра в сторону горного озера Ван, или к иракской границе.
Но даже те, кто наткнулся на это место случайно, останавливаются здесь, на берегу реки Тигр – чтобы рассмотреть открывшуюся перед глазами картину. Хасанкейф похож на нарисованные компьютером декорации к какому-то фентезийному фильму. Посреди реки стоят полуразрушенные опоры древнего моста – такие большие, что расположенный рядом современный мост явно проигрывает им в монументальности и масштабе. Над руинами высится отвесная скала, а в ней вырезаны залы и ходы крепости, некогда защищавшей древнюю переправу. К каменному склону лепятся домики. Они нависают над обрывом реки, жмутся к высокому старинному минарету с геометрической резьбой на каменной кладке. Некоторые хижины расположены прямо на разрушенных мостовых опорах, а внизу, на тростниковых настилах, похожих на большие плоты, сушатся рыболовные снасти.
Все это очень старое – это понятно даже тем, кто не интересовался историей региона, который служил местом борьбы Урарту и Ассирии, Рима и Парфии, Византии и Сасанидов, арабов, сельджуков и курдов, которые основали здесь местную династию Айюбидов, контролируя «шелковый» путь на Восток. Туризм совсем недавно пришел в этот регион, охваченный перманентной борьбой курдских партизан, и старина органично вписана в обыденную жизнь здешних людей – как и в Диярбакыре, где камни старой крепости служат материалом для домов-самостроев. Люди Хасанкейфа живут даже в пещерах, которыми усеян другой берег реки – и эта «жиплощадь» заселена со времен «докерамического неолита» (переходный период, выделенный для описания ранненеолитических ближневосточных культур).
Пещеры над Тигром считаются местом зарождения первых неолитических обществ, которые дали старт нашей цивилизации. Согласно современным представлениям, здесь, в долине реки, рядом с Диярбакыром, произошла доместикация пшеницы, а также была приручена дикая свинья. Север Месопотамии стал центром великой «неолитической революции», заложившей основы современной цивилизации. Выдающийся археолог и марксист Гордон Чайлд предложил этот термин в 1936 году, для обозначения перехода к оседлому образу жизни, связанному с производством продуктов питания – вместо собирательства и охоты. Но европейские анархисты и турецкие левые интеллектуалы идут дальше – они считают этот регион местом первой в истории социальной революции.
Согласно этим гипотезам, раскопки расположенного у Диярбакыра поселения Чаеню якобы свидетельствуют о классовом конфликте, который случился тут около 7200 года до нашей эры – когда жители поселка свергли деспотическую власть вождей и жрецов, открыв эпоху социального равенства, коллективного труда, взаимопомощи и справедливого распределения материальных благ, согласно потребностям каждого члена общины. С этим связывают странную судьбу Гебекли-Тепе – самого старого в истории культового центра, созданного около двенадцати тысяч лет назад – который однажды был зачем-то засыпан создавшими его людьми. Левые исследователи пытаются объяснить это тем, что первые «социальные революционеры» демонстративно отказались от прежних религиозных культов.
На волне «неолитической революции» новый тип общества широко распространился по всей Анатолии. Сторонники этой теории считают его эталоном знаменитый Чатал-Хююк – прекрасно сохранившееся неолитическое поселение, внесенное в список всемирного культурного наследия ЮНЕСКО. В этом протогороде, который активно развивался с 7300 по 6100 г. до н.э., не было храмов или домов для знати, все его жители проживали в однотипных домах-ячейках, куда можно было попасть через расположенные сверху люки, вместе занимаясь трудом на их крышах, служивших местом общественной коммуникации. По мнению ряда археологов, пытавшихся смоделировать неизвестную нам жизнь огромного десятитысячного «улья», его обитатели не знали войн, устранили бытовое насилие, практиковали «гендерное равенство» и демонстрировали гуманистическое отношение к другим членам общины.
Мигранты из неолитической Анатолии впоследствии достигли Восточной Европы в эпоху культуры Кукутень – той самой Трипольской культуры, периферийной для малоазиатского неолитического сообщества, чей образ лежит в основе современного украинского национального мифа.
Весьма велик соблазн видеть в Чатал-Хююке потерянный коммунистический рай. И восторженное перо современного анархиста без лишних рефлексий ставит его в один исторический ряд с Махновской республикой и коммунами Испанской революции, особо отмечая, что это царство подлинного коммунизма существовало целых три тысячи лет – не чета восьмидесяти годам советского эксперимента.
Но даже осторожно-критичное отношение к этим гипотезам нисколько не мешает осознавать важность дальнейшего изучения уникальных памятников анатолийского неолита. Однако, сохранившись после тысячелетнего забвения, многие из них могут уйти сейчас в небытие. Водохранилище имени Ататюрка, запрудившее верховья Евфрата, уже затопило Невалы-Чори – одно из самых ранних неолитических поселений, чьи жители являлись вероятными творцами святилища Гебекли-Тепе. А в ближайшее время эта же судьба может постигнуть древние стоянки на берегах Тигра, да и сам Хасанкейф – удивительно живописный город из фентезийной сказки. Вода должна покрыть его по самую верхушку минарета, на которой чернеет сейчас аистово гнездо.
Именно эта угроза сделала старый город символом культурного и политического сопротивления курдов.
Проект создания гидрокаскада в верховьях великих рек Месопотамии был разработан после Второй мировой войны и утвержден в восьмидесятых годах, после военного переворота в Турции и последовавшего за ним обострения партизанской войны в Курдистане. Турецкие элиты намеревались использовать его для укрепления своего контроля над регионом. Плотины позволили бы им регулировать сток речной воды, крайне важной для засушливого, зависящего от ирригации Междуречья – а это поставило бы в зависимость от Турции расположенные ниже по течению Сирию и Ирак. Кроме того, строительство плотины позволяло переселить десятки тысяч курдов в нескольких неспокойных провинциях, как бы разделив Курдистан широкой водной преградой – что, по мнению военных, ограничит активность отрядов Рабочей партии.
Однако, план уничтожения Хасанкейфа вызвал широкие протесты, которые быстро выплеснулись за границы самого Курдистана. Маленький древний город, законсервировавший в себе дух целой череды сменявших друг друга эпох, стал курдской Герникой – и борьба за его спасение сразу приобрела политический смысл. Демонстрации против уничтожения города прошли в Европе, США и в странах арабского мира, Хасанкейф выдвинули на соискание статуса объекта всемирного культурного наследия, его предлагали сделать культурно-историческим центром, открыв в пещерах музеи и бутики. Популярный певец Таркан публично выступил против строительства дамбы, вступив в полемику с турецким министром. Мир как бы вспомнил о том, что это место существует на его карте – и это позволило привлечь общее внимание к социальному положению нищих курдских крестьян в отдаленных провинциях Анатолии. Выступления в защиту Хасанкейфа проходили под социальными и политическими лозунгами, актуализируя всю совокупность давно сложившихся здесь проблем.
Судьба города до сих пор окончательно не определена. И хотя правительство Эрдогана взяло дипломатическую паузу, откладывая окончательное решение, турецкие власти до сих пор не отказались от проекта водохранилища – осознавая политическое значение этого противостояния.
– Они хотят морально сломить нас, уничтожив наш город – говорил нам один из участников Месопотамского социального форума в Диярбакыре. – Мы понимаем, что Хасанкейф может уцелеть только в новом Курдистане. Борьба за него является для нас борьбой за социалистический Курдистан.
Спустя девять тысяч лет после гипотетической «Первой революции» в этом регионе продолжается ожесточенная борьба – и она заметно активизировалась в последние дни. В ночь на 19 октября курдские партизаны из Рабочей партии провели масштабную операцию, атаковав сразу несколько укрепленных армейских пунктов, и уничтожив около полусотни турецких солдат. За этим последовала очередная карательная операция, в ходе которой погибли десятки курдов – что только расширяет число противников оккупации среди жителей Юго-Восточной Анатолии.
Древний центр развития нашей цивилизации, где встало на ноги человечество, превратился сейчас в ее глухую периферию. Но судьба затерянного во времени Хасанкейфа, который неожиданно стал актуальным символом социальной борьбы, демонстрирует – сегодня история продолжается даже там, где все вокруг, казалось бы, давно стало историей.
Андрей Манчук
http://www.liva.com.ua/hasankeyf-first-revolution.html