Спецкоры Федерального агентства новостей оказались не только единственными иностранными журналистами, сумевшими провести около месяца на территории Турции вместе с партизанами Рабочей партии Курдистана, но и первыми из прессы, кому удалось попасть в горные районы Турции, где уже год идет кровавая гражданская война между курдской оппозицией и правительственными силами Турции.
Сегодняшний их репортаж — о варварском «поясе безопасности», созданном Анкарой против курдов на юго-востоке страны.Теракт, партизаны и «котики Аллаха»
Неудавшаяся попытка государственного переворота в Турции в ночь с 16 на 17 июля 2016 года, а также политические амбиции Анкары, старательно реализуемые на фронтах гражданской войны в Сирии, вызывают значительный интерес мировой общественности, выводя за кадр длящуюся почти год т. н. «контртеррористическую операцию» в юго-восточных турецких регионах. Меж тем, КТО, спустя несколько недель после своего начала, переросла в полноценную гражданскую войну.
Взрыв, прогремевший в конце июля 2015 года в приграничном городе Суруч и ставший отправной точкой конфликта, унес больше трех десятков жизней молодых курдских и турецких политических активистов. Смертник подорвал себя в центре большого скопления людей. Большинство погибших — парни и девушки, собравшиеся на митинг в честь бригад добровольцев, отправлявшихся в Сирию для восстановления разрушенного в ходе тяжелых боев курдского города Кобани….
По результатам расследования, проведенного турецкими властями в подозрительно сжатые сроки, организатором теракта было объявлено «Исламское государство» (террористическая организация, запрещенная в РФ). Однако курдская оппозиция в лице депутатов Партии демократии народов и руководителей Рабочей партии Курдистана рассудила иначе. Памятуя о напряженных дебатах в турецком парламенте, предшествовавших событиям в Суруче, курдская оппозиция обвинила в гибели левоориентированной прокурдски настроенной молодежи официальную Анкару.
Учитывая известные факты взаимодействия Турции с исламистами и наличие на юге страны тренировочных лагерей для террористов, госпиталей и прочей инфраструктуры, служащей для поддержки исламистских формирований в Сирии, курдский ультиматум не казался таким уж необоснованным.
Ответные меры были приняты немедленно. Через несколько дней после теракта в городке Джейланпинар городские ополченцы, входящие в военизированную организацию YPS (Силы гражданской самообороны), уничтожили двух турецких полицейских.
Анкара тут же объявила об окончании режима прекращения огня. Объединенные силы армии, полиции, жандармерии и сельского лоялистского ополчения (т. н. «деревенских стражей») нанесли серию ударов по базам РПК в Южной Анатолии, в городах Мардин, Диярбакыр, Юксекова, Ширнак, параллельно подвергнув массированным бомбардировкам горные районы на севере Ирака, где курдские отряды также имели опорные пункты….
Рабочая партия Курдистана, традиционно и необоснованно обвиняемая Анкарой в терроризме, была вынуждена оказать всестороннее сопротивление турецким силовикам. Последние, находясь под впечатлением от внезапной мобилизации курдских сил после многолетнего перемирия, понеся первые серьезные потери, закусили удила, перестав, вопреки постоянным официальным заявлениям властей, делить население курдских анклавов на гражданских и повстанцев.
Результат — несколько тысяч жертв, в том числе среди мирного населения, заминированные дороги, взорванные броневики турецких ВС, несколько сбитых вертолетов и постоянные перестрелки в городах и горной местности….
Особо стоит выделить появление в городах, затронутых операцией, нескольких рот силовиков, говоривших на арабском и старательно скрывавших свои лица. Отличаясь особой жестокостью по отношению к мирному населению, эти «темные армейские лошадки» называли себя «Асадулла» (в переводе с арабского — «львы Аллаха»).
Сразу же после появления этих «котиков Аллаха» в районах КТО в социальных сетях появилось множество фотографий и видео, демонстрирующих надписи на арабском языке, наносимые ими на стены курдских домов, а также ролики с самими «котиками», активно прославляющими Аллаха. У некоторых из них, несмотря на скрывающие лица балаклавы, явно читалось наличие бород, ношение которых в регулярной турецкой армии, разумеется, запрещено….
Жизнь вопреки Анкаре
Однако в отношении гражданского населения дело не ограничилось разрушенными домами и погибшими людьми. Сельское население приграничных с Ираком районов (горных массивов Загрос, Джило и т. д.) в настоящий момент переживает новый этап кошмара, постигшего курдов в середине 90-х, когда курдско-турецкая война гремела по всей Южной Анатолии и обе стороны несли самые тяжелые потери за всю многолетнюю историю конфликта.
Дело в том, что двадцать лет назад, сразу после начала боевых действий, турецкое правительство выселило из горных районов на юго-востоке страны жителей большинства деревень и поселков, создав на их месте т. н. «пояс безопасности». Таким образом Анкара пыталась лишить партизанские отряды РПК поддержки мирного населения и обеспечить для своей авиации возможность проводить бомбардировки.
Полоса отчуждения начиналась от турецко-иракской границы и простиралась на несколько сотен километров вдоль приграничной полосы и на 25—40 км в глубину турецкой территории. Множество деревень, чьи жители на протяжении последнего столетия были заняты активной сельскохозяйственной деятельностью, обезлюдели. Одни дома были разрушены прицельными бомбардировками, проводимыми как для борьбы с партизанами, так и просто в назидание крестьянам, не желавшим покидать свои жилища. Другие же, несмотря на крепкую каменную кладку, простояв две—три зимы, разрушились под давлением тонн снега, так как никто этот снег не убирал….
Люди, прожившие всю сознательную жизнь в деревне, плохо приспосабливались к жизни в городах, куда их принудительно переселяли турецкие власти. Надо сказать, Анкара неохотно предоставляла новое жилье людям, ставшим бездомными по вине властей. Большинство из них так и не сумело найти работу и влиться в ритм городской жизни, а старшее поколение сразу же начинало страдать от целого ряда доселе незнакомых им болезней и расстройств.
Однако после того как в середине 2000-х между Анкарой и курдами установился шаткий мир, крестьяне начали возвращаться в покинутые более 10 лет назад деревни. Речи о восстановлении домов, конечно же, не шло. Например, в том районе, где нам довелось провести около недели, разрушенные дома представляли собой массивные сооружения, сложенные больше ста, а то и двухсот лет назад из больших обтесанных вручную камней.
До 1915 года подавляющее большинство горных сел здесь были населены армянами. Повсюду можно было видеть руины армянских церквей, а также небольшие пещерные храмы и часовни, созданные не позднее XVI—XVII века. Армянское население было истреблено в начале XX века, а в 20-х годах деревни заселили курды. В девятнадцати деревнях, мелким бисером раскиданных по долинам между городами Гявер (курдское название города Юксекова) и Хаккари, проживало порядка 2000 человек.
Но спустя 70 лет деревни снова обезлюдели под давлением турецких интересов. Люди возвращались — не в дома, но на искусственные террасы, опоясывающие горные склоны. К могучим тутовым деревьям, вековым стволам грецкого ореха, зеленым лугам долин и созданным некогда их предками заводям и бассейнам в руслах горных речушек. Уход за садами и сбор вишни, слив, сладчайшей бордовой черешни и яблок, возделывание огородов, сбор дикого меда (чья стоимость на рынках мегаполисов доходит до нескольких тысяч турецких лир за килограмм), сезонный выпас скота — все это дарило местности новую жизнь. Жизнь вопреки Анкаре….
Добраться до района можно, преодолев часть пути на старом пикапе, а потом протопав 7—8 часов пешком через перевалы и спустившись в долину. В летние месяцы дожди здесь редки, и можно месяцами ночевать и отдыхать от трудов праведных под ветхим брезентовым тентом, а то и просто под густой кроной дерева, имея при себе лишь ружье, нож, соль да спички. Поэтому крестьяне приходили. Поодиночке и целыми семьями, невзирая на запреты.
Еще год назад над здешними горами не висели часами разведывательные беспилотники, не барражировали хищные истребители и бомбардировщики, и на все распоряжения властей можно было смотреть сквозь пальцы. Кто тебя здесь достанет? Во-первых, ты на своей земле, знакомой с детства, а во-вторых, кругом — только курдские герильерос.
Военные и полиция, несмотря на весьма скромное (не больше 30 человек на весь район) число партизан, не рисковали соваться в долины Джило, а с самими партизанами у приходящих мирных было полное взаимопонимание. В случае необходимости партизаны тебе и медикаментов подкинут, и накормят, и даже грядки прополоть помогут….
Вероятно, вопреки запретам правительства на проживание в пределах «пояса безопасности», дело дошло бы и до строительства новых домов, но год назад грянула новая война….
Здесь даже воздух родной
Пожилой крепко сбитый курд пришел в долину в компании с родственником собирать соцветия дикого растения, идентифицированного мной как гигантская версия расторопши. Рукопожатие у курдского дядьки, несмотря на возраст, по силе не уступит столярной струбцине. Кажется, что, улыбаясь, он совершает некую непривычную работу, и потому каждый раз глядит серо-карими глазами прямо в центры радужек собеседника, будто бы пытаясь убедить последнего, что улыбается вполне искренне.
С первого взгляда ясно, что Меле Таш с кузеном — мужики сродни русским. Крепко сбитые, небогатые и трудолюбивые. Загорелые лица в недельной щетине, клетчатые потертые рубашки, габардиновые шаровары и туристические гамаши. В руках — пластиковые мешки для строительного мусора, полные колючих цветов.
Братья родились и прожили полжизни в соседней долине. Но 20 лет назад их, как и остальных односельчан, выселили из домов турецкие власти. Кузены начали свои скитания по городам и весям, пытаясь уцепиться за жизнь хоть где-нибудь. В итоге, осели с семьями в городе Ван. Однако родную деревню не забывали. Каждое лето проводили в горах по месяцу и больше. Собирали урожай, обустраивали террасы на склонах, строили заборы для защиты посадок от диких кабанов, таскали снизу вверх по сыпучим склонам воду для полива.
Говорят, что и тогда, и сейчас партизанские базы были им только в помощь. Случись чего — сразу, как из-под земли, возникнут парни или девушки в одинаковой светло-оливковой форме и предложат посильную помощь. Отношения с партизанами остались доверительными. Но после начала КТО сам путь в родные пенаты стал и долгим, и опасным….
Раньше, в «мирные» времена, дорога от Вана до этих мест занимала день—полтора. А нынче, на машине и пешком, — больше недели. Тут и блокпосты, и проверки на пути в сторону зоны операции. После всех мытарств приходится оставлять автомобиль за несколько десятков километров, чтобы не подставлять ее под точечный воздушный удар. Да и самим приходится то и дело застывать под кронами деревьев, пережидая пролет барражирующего над долиной беспилотника или истребителя.
Высунешься из-под кроны — мигом засекут, и уже через 10—12 минут F-16 отбомбится по роще. А ночью и того хуже. В остывающих зарослях тепловизор засечет тебя за считанные минуты. Турецкие ВВС не стеснены в средствах и зачастую наносят удары по одиночным целям. Достается и партизанам, но часто гибнут такие же крестьяне, пастухи, а порой — кабаны и медведи.
Но, несмотря на все трудности и опасности, десятки таких же мужчин и женщин, с детства вросших, подобно могучим шелковицам, в камни Армянского нагорья, ежегодно возвращаются в эти места. Места, где воздух, даже пропахнув порохом и окислившимся тритоналом ежедневно валящихся с неба 84-х «Марков», не перестает быть родным. Идут… Идут по склонам, через несколько перевалов, уже год не хожеными тропами, чтобы попасть на родные пепелища, передать горам немного жизни и в очередной раз научиться у гор стойкости и спокойствию….
Меле Таш с кузеном, улыбаясь и ругая турецкие власти, беседуют со мной, стараясь не отрываться от работы. Пластиковые мешки наполняются колючими шарами, увенчанными мягкими лиловыми шевелюрами тонких лепестков. Мужчины говорят, что из соцветий выжмут сок, а потом изготовят какой-то напиток. Хмельной ли, нет — один Аллах ведает.
Расторопно взбежав вверх по склону к развалинам дома на одной из террас, Меле показывает:
— Здесь жил наш друг. Хороший, правильный парень. Юсеф Адьяма звали. Где теперь живет, да и жив ли вообще — не знаю. И что нам всем теперь делать — тоже не знаю. Юсеф не вернулся, и остальные вряд ли смогут, — и картинно разводит руками.
— На нас правительству плевать! На всех курдов! — вторят Меле партизаны. — Всех записали в террористы. Мирный, не мирный — без разницы. Мы-то ладно. Но они только в городах мирного населения положили несколько тысяч. А говорят, будто несколько сотен. Разница в один ноль особой роли не играет, мол. Дети, старики и женщины, да и мужчины-гражданские тут при чем?
…
В ответ прозвучали отдаленные взрывы. Работа турецкой авиации не прекращалась…
Кирилл Оттер.
Источник: riafan.ru