Современная Турция переживает два момента принципиального свойства, которые с исторической точки зрения выглядят естественно,
но таят в себе определенные неожиданности с точки зрения политики. Главное то, что участие страны под предлогом «битвы за демократию» в феномене так называемой «арабской весны», оборачивается для нее необходимостью искать решений сразу для двух проблем – курдской и армянской.
1 мая 2011 года в своем выступлении в Стамбуле премьер-министр Турции Реджеп Тайип Эрдоган категорически заявлял: «В этой стране больше нет курдского вопроса. Я это отвергаю». В конце ноября 2013 года он проводит в Диярбакыре встречу с главой иракского Курдистана Масудом Барзани, где впервые в новейшей истории произносит слово «Курдистан», и говорит что «я предвижу великое будущее нашего союза». Ранее Эрдоган выступил с «Демократическим пакетом» реформ, которые в том числе касались культурных прав национальных меньшинств, прежде всего, курдов. В частных школах разрешат преподавать не только на турецком языке. Также обещано принять закон, позволяющий изменение топонимов и возвращения на юге и востоке страны населенным пунктам старых курдских названий.
Что касается армянского вопроса, то еще недавно официальная Анкара отрицала факт Геноцида армян в 1915 году. Так, когда парламент Франции принял закон о наказании за отрицание геноцида армян, Эрдоган заявил, что «для нас этот закон не существует», а сам документ квалифицировал как «заказной». Дело дошло до того, что Турция отозвала для консультаций своего посла в Париже, объявила о замораживании с Францией двусторонних визитов на политическом, военном и экономическом уровнях. И вот теперь, во время своего недавнего визита в Ереван глава МИД Турции Ахмет Давутоглу заявляет: «Депортация армян в 1915 году была негуманным шагом, и Турция никогда не поддерживала эту политику. Мы должны изучить факты, и тогда мы поймем, что армяно-турецкие отношения не имеют ничего общего с немецко-еврейскими отношениями». То есть, турецкая сторона не согласна с термином «Геноцид», но признает факт трагических событий 1915 года. При этом она всю вину за эту трагедию относит к результатам «немецко-еврейских отношений».
Как известно, Османская империя вступила в Первую мировую войну в октябре 1914 года на стороне Германии и Австро-Венгрии. Союзный Берлин, помимо разработки различных военных операций, уделял повышенное внимание и многим аспектам османской внутренней политики через стоящих у власти младотурок. Итог войны — развал империи. Неслучайно этому периоду национальной истории современная турецкая историография стала уделять повышенное внимание. И, как следует из ереванского заявления Давутоглу, признана следующая версия: большинство младотурецких лидеров были не только масонами, но и являлось по происхождению «восточными иудеями» («сефардами»). Они были изгнаны в конце XV в. из Испании и поселились на территории Османской империи. Город Салоники, откуда были родом почти все лидеры младотурок, определен как центр секты «дёнмэ» («обращенные», «оборотни»), члены которой в тактических интересах принимали ислам.
Не будем сейчас дискутировать относительно этой версии, которая выводит проблемы Геноцида 1915 года на иное направление. Отметим другое: заявление Давутоглу о событиях 1915 года- сознательно или несознательно — воссоздает в Турции историческую матрицу времен и событий, предшествовавших Первой мировой войне. В этом вся интрига, поскольку современные турецкие политики проявляют повышенный интерес не только к истории Османской империи, но к практике осуществления ею внутренней и внешней политики. В этой связи Давутоглу гордо заявлял: «Есть наследие, которое оставила Османская империя. Нас называют «новыми османами». Да, мы «новые османы». Мы вынуждены заниматься соседними странами, и идём даже в Африку».
Как пишет исследователь Евгений Бахревский, при кемалистах подвигам османских султанов отдавалось должное, но история империи подавалась как один из эпизодов общей «истории турок» — наряду с историей гуннов, древних тюрок, монгол, сельджуков и т.д. В контексте истории Республики Турции Османская империя официально считалась «отсталым, закономерно погибшим государством». Переоценка истории началась после прихода к власти в 2002 году возглавляемого Эрдоганом правительства партии «Справедливости и Развития». Она взяла курс на отход от идей кемализма, выстраивание синтеза исламизма, тюркизма при внедрении государственных институтов по евростандарту. Затем по мере успешного проведения экономических реформ появилась идеология неосманизма: восстановление экономического и политического влияния в зоне бывших владений Оманской империи. Это означало негласный отказ от общетюркского внешнеполитического проекта в качестве главного внешнеполитического направления и переход к активной политике по всем направлениям. Именно на идеях неосманизма Турция и «въехала» в «арабскую весну» и получила неожиданный для себя обратный удар бумеранга в виде обострившейся внутри страны курдской проблемы. Причем она, в отличие от прежних времен, стала приобретать не локальный, а общерегиональный характер. Так расчет на то, что признание прав этнических меньшинств на любого вида автономию в рамках политики «нового османизма» укрепит государство, стал подвергаться сомнению. Сейчас все идет к тому, что турецкие курды на данном этапе могут добиться в стране статуса национальной автономии.
Непросто складываются у Турции и отношения с Арменией, которая действует фланговыми маневрами. Официально Ереван никогда не предъявлял территориальные претензии Турции, но свой набор требований к Анкаре сохраняют потомки армян, бывших подданных Османской империи, покинувших страну в результате трагических событий 1915 года. Активная политика армянской диаспоры в деле международного признания геноцида армян в Османской империи в 1915 году, вместе с курдским сепаратизмом, создает для Турции новую геополитическую ситуацию, вынуждает ее сворачивать главные свои усилия на внутреннее направление. К тому же на Турцию нарастает давление со стороны Запада сразу по двум направлениям — курдскому и армянскому. Так удивительным образом в Турции воссоздается историческая матрица начала 20-века, чего ещё недавно трудно было себе представить.
Известно, как и каким образом выходила Османская империя из сложного положения, в котором она оказалась после Первой мировой войны. Но пока никто не знает, как Турция будет выходить из «арабской весны». Пока она мечется, теряя «друзей» и наживая «врагов». Так из общетюркского сценария выпадает Азербайджан, который декларировал принцип « одна нация- два государства». Будет ли он в новых условиях по-прежнему придерживаться идеи наследования государственности и цивилизации, доставшейся ему от Кавказской Албании, или последует вслед за Анкарой в национальной политике? Ясно пока то, что Баку из Анкары стал получать только политические «сюрпризы», и в отношениях между странами появились очевидные трещины.
Иначе и быть не могло, поскольку две страны все же имеют разные исторические матрицы, подвержены разным историческим циклам, в течение которых им всегда приходится решать разные задачи. Пока же можно констатировать только одно: времена, когда проект «огромного тюркского пространства» использовался Турцией в качестве инструментария для внешней политики, подходят к концу. На Большом Ближнем Востоке наступает новая эпоха.
Станислав Тарасов