До конца следующего года число беженцев из горячих точек, добравшихся до Европы, составит три миллиона человек — это цифры, которые прогнозирует верховный комиссар ООН по делам беженцев. Уже в феврале ежедневно в Старый Свет будут прибывать пять тысяч человек, и это по самым умеренным подсчетам.До конца следующего года число беженцев из горячих точек, добравшихся до Европы, составит три миллиона человек — это цифры, которые прогнозирует верховный комиссар ООН по делам беженцев. Уже в феврале ежедневно в Старый Свет будут прибывать пять тысяч человек, и это по самым умеренным подсчетам.
Глава МВД Германии предложил ввести ограниченный статус для тех, кто бежал из Сирии, и запретить нелегалам привозить семьи. Так Берлин пытается справиться с наплывом беженцев, но ведь другая сторона медали банальна, понятна, и состоит именно в том, что лишь прекращение сирийского конфликта может прекратить и поток бегущих.
Съемочная группа Первого канала побывала в турецком лагере беженцев, где спасаются те, против кого ИГИЛ устроило настоящий геноцид — курды-езиды. Захватив города на севере Ирака, террористы расправились с общинами тех, кого считают еретиками, с особой жестокостью, не пожалев даже грудных младенцев.
«Мы все жили в Кобани — это всего в 15 километрах отсюда. А сейчас вот где мы живем! И это еще хорошо, я каждый день думаю о том, как мне повезло», — говорит беженка Фриа Баке.
Те, кому не повезло, погибли. А они выжили под пулями боевиков ИГИЛ и успели протиснуться в открытый Турцией коридор для беженцев. Но на этом их везение закончилось. Одинаковые палатки у всех не должны вводить в заблуждение. Их приобретение — это разовая акция нескольких благотворительных организаций, но никакой регулярной финансовой помощи беженцы, живущие здесь, не получают.
Это – неофициальный, стихийный лагерь. Город для тысячи человек, таких на турецко-сирийской границе – десятки. Конкретно в этом живут сирийские курды-езиды — «неверные», подлежащие физическому уничтожению, как решили эмиссары ИГИЛ. Год назад Анкара под давлением турецких курдов позволила жителям Кобани переждать здесь войну, и, кажется, забыла про них.
Внутри все предельно просто — пол уложен кирпичами и деревянными досками, а сверху покрыт тонким ковром. Спят люди на обычных матрасах. Собственно, это все, что осталось у семьи, живущей здесь. Палатка хорошо продувается, и летом это неплохо, но беженцы с ужасом ждут наступления зимы.
«Ширин видела, что случилось с ее отцом, а Асмет и Шуекет его плохо помнят, поэтому я им ничего не рассказываю», — говорит беженка Бирибан Шахин.
Мужу Бирибан боевики отрезали голову на глазах у дочери. Женщина говорит об этом спокойно. По ту сторону границы война продолжается, но в лагере даже дети не реагируют на ее внезапные проявления. Они знают: это либо «Дааш», так здесь называют ИГИЛ, либо те, кто против них. Далеко, но не настолько, чтобы этого не слышать.
«Я хочу вернуться в Кобани, там у меня много друзей», — говорит один из детей, не обращая внимания на звуки взрыва.
Здесь живут преимущественно женщины, дети и старики. У лагеря нет названия, между собой местные называют его просто — «Город вдов».
«Мы никогда не думали, что такое может случиться. Мы до последнего надеялись, что мир не будет на это смотреть и вмешается. Где был мир, когда наш город окружили исламисты? Мой муж и его друзья не думали, что будут воевать против такого зла в одиночку. Они погибли, мне больше нечего вам рассказать», — говорит беженка Расми Тамо.
Первое время Фриа и ее соседи жили надеждами на возвращение домой. Но чем дольше шли бои за Кобани, тем очевиднее становилось: возвращаться уже некуда. Турецко-сирийская граница контролируется слабо, а в этих местах и вовсе — условно. Но даже туда, где боев уже нет, возвращаться бессмысленно. В Кобани от домов остались одни руины.
Официальные лагеря сирийских беженцев в Турции – закрытая зона. Съемочная группа Первого канала смогла получить разрешение на съемку, но только приехав в лагерь «Низип-1», журналисты узнали, что к самим жителям этих типовых домиков, стоящих прямо на границе, журналистов не подпускают. Сирийских беженцев турки охраняют, как заключенных. Сам лагерь поделили на несколько зон, каждая из которых ограждена забором с колючей проволокой. Причем, перемещение между зонами разрешено далеко не всем.
Единственный доход этих людей – пособие, 30 долларов в месяц. Начисляется на специальные карточки, которые можно использовать только в местном супермаркете. Исключение — лишь для беженцев-врачей и учителей: им разрешено работать в больнице и школе при лагере.
В этом лагере, одном из двадцати пяти официальных лагерей сирийских беженцев в Турции, живут десять тысяч человек. Вся инфраструктура каждого поселения создавалась с нуля и с большим запасом. Турция готовится к небывалому наплыву беженцев, но не оставляет попыток увернуться от очередной волны. Ведь даже на содержание сирийских курдов, которые уже проникли в Турцию, денег нет. В лагеря к сирийцам их не подселишь, так можно получить еще один конфликт, а строить новые поселения – слишком накладно. Но они возникают сами по себе.
Район в Газиантепе называют «маленьким Алеппо». Здесь компактно проживают сирийцы, а беженцы первой волны даже открыли свои рестораны и магазины. Один из них — «Шам», что означает — «Дамаск». Мохаммед — из богатой сирийской семьи. Пока его братья воюют (он, кстати, отказался уточнить, за кого), перенес семейный бизнес в Турцию. Дело пошло: с властями удалось договориться, а от дешевой рабочей силы отбоя нет.
«Мы не можем взять на работу всех желающих, но, конечно, все наши сотрудники — это сирийские беженцы. Да и местные не пойдут работать за те деньги, что мы платим», — говорит он.
Европа готова выделить Турции три миллиарда евро, но сама Турция на лагеря и пособия потратила уже семь и за три года вышла на первое место в мире по количеству сирийских беженцев. В надежде перевести поток на восточный путь, Брюссель заманивает Анкару туманными обещаниями — от возможной скорой отмены виз для турок до серьезных подвижек в давно подвисшем вопросе вступления в ЕС. И пока идет торг, ни одна из сторон не дает никаких гарантий. Но сейчас от официальной Анкары мало что зависит. Если «окно в Европу» для сирийских беженцев закроется, караваны обездоленных людей потянутся в Турцию. И повлиять на этот процесс получится едва ли.