«История Рабочей партии Курдистана(РПК) развивалась вместе с зачисткой. Еще со времен деятельности в виде группы РПК частенько подвергалась зачисткам, и по мере развития партии они расширялись. То, что происходило в 2002—2004 гг., было отражением не только зачисток, но и заговора внутри партии. Точнее, заговоры и зачистки тесно переплетались. Нельзя было отделить их друг от друга и понять, какие совершались умышленно, а какие происходили сами собой. Почва, на которой они возникали, не позволяла отделять их друг от друга и благоприятствовала одновременному осуществлениею уничтожения людей и организации заговоров. Руководство, способное держать под контролем людей, сформировавшихся на упомянутой почве, имело жизненно важное значение. Я постоянно уделял этому внимание и привлекал к данной проблеме других. Не понимая во всей глубины и сложности создания революционной общественности, трудно создать организацию и движение в Курдистане. Руководство партии и военная организация даже не знали, каким образом они выстояли. Поскольку они еще испытывали влияние так называемого «турецкого левого» движения и исторической конфессиональной культуры, это не позволяло осознавать разницу и значение революционной общественности и практики. Когда мы контролировали непосредственно, тогда они стеснялись демонстрировать свою слабость в этом плане.
Даже если они не были искренними, то все равно старались соответствовать микроклимату организации. Вместо того чтобы рассматривать организационную и практическую дисциплину как необходимость свободной жизни, они считали это препятствием для жизни в свое удовольствие. Мировоззрение родовой и семейной общины впиталось в них до мозга костей. Если сюда добавить еще и личную деградацию, то вырисовывалась структура, само существование которой, не гоовря уже об управлении, представляло собой крайне сложную проблему. Все перечисленные нами обстоятельства могут быть восприняты как общие истины.
Однако если все они в наиболее критический период истории РПК и руководимой ею революционной народной войны сформировались в виде тесно переплетающихся заговора и зачисток, если позиционировались именно таким образом, то это означает, что на повестке дня стоял вопрос самого большого предательства. Отличие ликвидаторского движения 2002—2004 гг. от предыдущих и его значение обусловлены кардинальной предательской особенностью.
Мы были лицом к лицу с болезнью, которая в курдской истории стала принимать хронические формы. Несмотря на тридцатилетнюю идеологическую, организационную и практическую борьбу, обострение этой же болезни представляло собой серьезную опасность. Сформировавшиеся условия места и времени в высшей степени благоприятствовали этому. США, как гегемонистская сила системы, начала агрессию в Ираке, а ПСР она выбрала в качестве своего нового продолжения в Турецкой Республике.
Как бывало в истории, она опять же стремилась манипулировать курдским движением собственноручно. Это была основная сила, стоящая за операциями «Гладио», направленными против РПК и меня. У них была сильная поддержка коллаборационистов. Они реорганизовывали турецкое отделение «Гладио». Если собрать все эти факторы воедино, становится ясно, что операция внутри РПК была неизбежна. Преследовалась цель совершения последней и окончательной из всех операций, которые ранее насаждались извне и внутри. Цель, которой добивались тридцать лет, теперь хотели достичь окончательно. Задача известной классической операции заключалась в создании внутри РПК соглашательского крыла и удушения всех остальных. Это был метод, который частенько проводился в истории, причем зачастую успешно. Соединив данную цель с масштабным заговором, они поверили в то, что это обернется полным успехом. Силы заговора, достигшие масштаба специальной войны, развернутой Турцией, в этот раз действовали в рамках схемы ПСР с «зеленой» маской. Их курдские продолжатели в Иракском Курдистане давно уже были готовы к любому сотрудничеству ради представленной им опции в виде федерации. В принципе с 1985 года они тайно или открыто оказывали всяческую поддержку всем действиям «Гладио». В этот раз они сделали все от них зависящее в надежде на освобождение от РПК и народной войны, сделали, оказав всяческую поддержку внутреннему ликвидаторству. Они стали обладателями так называемого самого крупного наследия. Как жаль, что толпы ликвидаторов, считая себя истинными хозяевами партии и народной войны, совершенно не понимали, каким хозяевам служат службу. Консервативные и догматические элементы, постоянно использовавшиеся ликвидаторами в качестве мотивировки, были совершенно не в состоянии вести свою войну. Они лишь так пользовались этим успешным историческим выступлением, стремясь полностью завершить его. Но наследие РПК не то, которое можно легко растратить.
Для того чтобы хорошо осознать, как дошли до такой ситуации, необходимо окинуть взором недавнее прошлое.
Прежде всего, основную роль в доведении до такого состояния сыграли личные ошибки и безволие, обусловленные разрушением личности и ущербности в свободе, которые имели место в процессе создания организации; это оказало влияние как общая слабая сторона. Для устранения данных недостатков не было приложено сколько-нибудь серьезных усилий. По мере развития процесса структурные слабости гораздо явственнее обнаруживали себя. Проявив до съезда 1986 г. немалую терпимость к кадрам, оказавшимся в таком состоянии, мы хотели и дальше идти с ними нога в ногу. После того как с огромным трудом было совершенно выступление 15 августа 1984 года, уже в 1986 году, когда кризис начал давать о себе знать, они заняли позицию типа «мы сделали столько, сколько смогли». В частности, нельзя было особенно полагаться на тех, кто считался «первым поколением». Они не могли справиться с центральными ролями, которые неоднократно признавались за ними. Что уж там говорить о творческом подходе, если они не могли управлять даже тем, что им преподносилось! Когда были убиты такие подающие надежды кандидаты на командные посты, как Кемал Пир, Мехмет Карасунгур и Махсум Коркмаз, мы были вынуждены выступать в 1987 году с оставшимся, так называемым «вторым поколением». На этот шаг мы пошли почти в одиночку. Была оказана различного рода поддержка, в первую очередь это были обученные, оснащенные и финансированные кадры и бойцы, численность которых к концу 1992 года превышала тысячу человек ежегодно. Сюда же входила неиссякаемая народная поддержка, возможности внешних баз и дипломатическая помощь. Внутренние базы тоже продолжали функционировать. Новые кандидаты на командные посты, которых мы называем «среднее поколение», сразу же прибрали к рукам все это оснащение, и их тут же охватила эйфория самовлюбленности, как шейхов, «милость» которых гуляет отдельно от них. Повторный подъем в активности движения они приписали своему умению. По сути же, их роль была не больше, чем у пугал на огородах. Когда же к их человеческим слабостям добавилась еще самовлюбленность, они постепенно стали терпеть неудачи гораздо худшие, чем кадры старого поколения. У «первого поколения» хотя бы была определенная политическая и организационная мораль, были какие-то принципы. У новых даже этого не было. Даже если и были остатки чего-то, жесткие условия борьбы просто уничтожили их. Когда лидер, находившийся в Ближневосточном регионе, и народная поддержка внутри страны стали помогать им, они вообще испортились.
«Банда четырех» в этом плане давала о себе знать, в особенности, в регионе Ботан. Те же, кто должен был расследовать подрывные действия «Банды четырех» и нейтрализовать их, просто проводили время в тени этих бандитов. Во главе этих людей стояли Низаметтин Таш (Ботан), Халил Атач (Абубекир), Осман Оджалан (Ферхат) и Джелал из Шырнака. Таким образом, территории Ботана, Бехдинана и Загроса фактически оказались в зоне влияния этой преступной группы. Регион Амед (Диярбакыр, Бингел, Муш и окрестности) был почти превращен в имение братьев Сакык и Чуруккаяа. Они сделали так, что многочисленные кадровые резервы и все действия просто обесценились. Амед, вероятнее всего, стал первой областью, оказавшейся под контролем ЛТЕМ. В областях Ботан, Бехдинан и Загрос при поддержке ДПК постепенно стала активизироваться деятельность ЛТЕМ и внутренних заговорщиков. В Дерсиме погиб доктор Баран, и эта смерть до сих пор еще полна загадок, а такие элементы, как Хидир Сарыкаяа (Экрем), развивают свои инициативы. Помимо зачисток стали процветать бессмысленные стычки с другими левыми силами, имели место труднообъяснимые потери. В регионе Толхилдан (Мараш, Адияман и окрестности) Терзи Джемажл (Али Омурджан), в области Мардин Серхат (Хидир Яалчин) сделали преобладающей аналогичную подрывную тактику. А тем временем в Ближневосточном регионе лидер оказался на краю гибели, что было связано с деятельностью ЛТЕМ. Заговор, способствовавший гибели товарища Хасана Биндала в январе 1990 года, сыграл здесь роль стратегического убийства.
Несмотря на эти заговорщические и ликвидаторские тенденции, борьба партийцев, бойцов и народа продолжала расширяться в колоссальных масштабах. Наконец, ощущение властями необходимости диалога, что имело место с 1991 года, стало результатом этого процесса. Однако тогда же была пущена в ход деятельность в русле «Гладио» и ЛТЕМ — яростно и в нарушение всех законов. Внутри государства тоже была допущена серьезная трещина. В этих условиях ликвидаторские элементы изначально были распределены или как откровенный бандитизм, или же в тайной и хитрой форме. Они продвинулись настолько, что сочли себя новыми и реальными хозяевами народа и партии, причем сделали это намного активнее, чем я предполагал. Они стали вести себя излишне самовлюбленно, но научились искусно скрывать свои позиции.
Для того чтобы преодолеть эту ситуацию, мы обратились к классическим партийным методам.
Старались решить проблемы при помощи собраний в центре, конференций и съездов. Обновления комитета, назначение новых представителей, усиление — все это рассматривалось в качестве конструктивных шагов. Ясно, что такого рода решения имели технический и организационный масштаб; они не могли быть снижены до идеологического и политического фундамента. В результате они всего лишь порождали некоторые формальные результаты. Все, что происходило, по сути, было обнаружением в структуре нашей партии тех явлений, которые в мировом масштабе происходили в связи с опытом Советского Союза. Распад, имевший место в структуре социалистического лагеря по истечении семидесяти лет, повторился в РПК через двадцать-тридцать лет со дня создания. Даже если бы мы были государством, был бы возможен аналогичный распад. Идеологические и политические модели, которые не могут освободиться от национально-государственной перспективы, в структурном смысле проблематичны, антидемократичны, не способны обеспечить социалистические преобразования в обществе. Формирование, даже на базе государства или партии, монополистических, деспотических и авторитарных элит и личностей продиктовано ее природой. Но осознание нами этих реалий обрело конкретный характер с наступлением периода зачисток 2002—2004 гг.
Имел место не только отрыв предателей-ликвидаторов от традиций борьбы, происходил разрыв и между ними. У них были некоторые важные теоретические расчеты. В первую очередь они считали, что однозначно лишили влияния лидера-учредителя. По их мнению, ни одна сила не могла спасти лидера. Так они считали себя гарантированными от возможной опасности, исходящей от него. Силы, на которые они опирались, давали им достаточную уверенность для таких суждений. Вторая очередь их тактических расчетов заключалась в том, чтобы лишить старых партийцев с преобладающей догматической стороной (тем не менее у этих партийных кадров были принципы) той самой опасности, которая могла угрожать им самим. Они были подготовлены к этому. Многие завоевания партии и борьбы были под их контролем. Значительной части партийных кадров и бойцов они уже успели вскружить головы. Хитрость, которую они годами оттачивали в рядах борьбы, помогала им держаться на высоте. Третий фактор заключается в том, что они считали себя истинными владельцами всех достижений. Как бы то ни было, но войной командовали они, они завоевали доверие народа и бойцов, — таково было их собственное мнение! Все старое поколение, включая лидера, по их мнению, уже сыграло свою роль и должно быть отброшено в сторону! Они считали себя личностями, доказавшими свои возможности, и теперь все должно быть под их контролем, за ними должны быть и слово, и дело! Они строили свои расчеты с типичными признаками семейственности в отношении наследия. Четвертое обстоятельство заключалось в том, что силой, на которую они опирались, был новый всемирный либерализм, признавший их легальность и достигший победы в мировом масштабе. Хоть они и были невежественны, но неолиберализм как тенденция полностью соответствовал их уровню.
Их тяжело было бы удержать под этими факторами. Но они обрели возможность реализации своих индивидуальных жизненных позиций, о которых постоянно мечтали. В виде многочисленных, ворующих друг у друга групп, состоящих как из мужчин, так и из женщин, пусть даже ценой собственной головы, они не собирались отрываться от этой новой своей «любви», и никто не мог их оторвать от этого. Они, наконец, слились со своей «любовью», по которой страдали так долго, но это слияние произошло на волне ужасающего предательства. Столь часто повторявшиеся предательские личные побеги они осуществляли в виде группы, к тому же в форме нового либерального движения. Они могли этим отвлекаться, пытаться очистить самих себя. То, что они, как проекты либерализма, могли себя продать от имени такого известного движения, как РПК, стоило бы денег. В первую очередь Турецкая Республика, США и сторонники могли бы купить их.
Несмотря на то, что против этого ликвидаторства восстали определенные круги партии, соблюдающие традиции лидера, во главе со старыми партийцами, которые испытывали уважение к достигнутому партией и борьбой, действовали принципиально, но, вместе с тем, не могли преодолеть в себе догматизм, развить вместо этого тактические шаги, не удалось достичь успехов в сохранении завоеваний. В этом плане у них было достаточно много ошибок. Они не могли проявить необходимую сноровку, чтобы перекрыть дорогу ликвидаторам и спросить с них. Их недостаточный уровень, неумение принять меры и абсолютно непригодные способы действия позволили подрывным элементам действовать совершенно беспрепятственно. Все, что они сделали, — это защита или спасение личного достоинства. Недостаточность и догматизм тех лет способствовали тому, что все происходящее просто безучастно созерцалось.
Они были далеки от того, чтобы осознать размах новой волны предательства и принять меры. В какой-то мере они были похожи на осколки коммунистической партии. Власть узурпировали либералы, а они просто наблюдали за этим.
Возникшая ситуация оказалась похожа на участь системы социализма в проекции на РПК. Но развернутое нами движение обладало таким характером, который помог ему давно уже превзойти уровень социалистической системы и пустить корни до самого фундамента общества. Хотя социалистические шаблоны и износились, но самобытные качества были обретены. Имели место серьезные процессы как в плане курдской идентичности и существования, так и в сфере социальной свободы. Возникли проблемы не в самом движении, а в управлении им. Движение продолжало свой живой стиль и развитие. Если бы ситуацию оценили правильно, то не было бы никаких проблем в выступлении на почве усиленного движения за идентичность и свободу.
Учитывая масштабы подрывной деятельности, я в качестве ответа написал продолжение своей Защитной речи в виде версии под названием «В защиту народа». На первый взгляд может показаться отступлением призыв перейти к обороне вместо наступления народа, даже его строительства в качестве социалистического общества, консолидации под сводами независимого государства, но ситуация была совсем иной. Смысл этого заключается в приближении от идеологического лозунга к социальной конкретике, что означало преодоление противоречия и заполнение огромного вакуума между идеологией и практикой. Лозунги социалистического лагеря, даже научного социализма не отвечали потребностям формировавшейся новой обстановки. Распад, переживаемый в РПК, как и во всем мире, нельзя было остановить или предотвратить старыми способами, сколько бы усилий ни прилагалось для этого. Нужна была реконструкция идеологической и научной сфер. Курдский народ, открыто выходящий на сцену, и социальная сфера, обретающая свободу, не могли быть защищены старыми способами. Ощущалась необходимость не только в новых формах слов и дел:
требовались коренные перемены в понимании социальных наук, политики и нравственности. Итог оказался не просто местного характера, а был универсальным. Углубление в сфере философии науки и дисциплин, связанных с обществом, отчетливо выявляло потребность в преобразовании.
Несмотря на все идеологические наступления либерализма, современный капитализм переживал самый глубокий в своей истории кризис. С распадом лагеря социализма он утратил сильную опору. По сути, жизнь капиталистической современности, распавшейся в ходе Первой мировой войны, продлил социалистический лагерь. Распад лагеря социализма не стал победой либерализма, а либерализм лишился своей самой сильной конфессии. Для осознания этого не потребовалось много времени. Проект «Большого Ближнего Востока», который рассматривался и планировался как средство против экономического кризиса, углублявшегося после 1991 года, старались претворить в жизнь посредством агрессии в Ираке и Афганистане, со всей очевидностью выявил структурный кризис системы. Китаю, оставшемуся после распада системы социализма, не удалось спасти современный капитализм, он будет играть роль угрозы, являясь центром новой гегемонистской силы. Новое положение, в котором оказался мир, означало невозможность дальнейшего существования современного капитализма и невозможность развития новой альтернативы. Преобразования в социальной науке, политике, этике и эстетике связаны с создавшейся ситуацией; это стало и причиной, и итогом.
В итоге, стараясь, с одной стороны, развить новые политические модели для того, чтобы защитить практические, конкретные завоевания от разрушения, с другой стороны, пытались найти ответы в философии политики и образе жизни. Мы не отрывались полностью от идеологических и политических процессов прошлого. Мы очищались от элементов, порождающих препятствия, и при помощи более развивающих элементов, давая ответы на возникающие вопросы и потребности, старались приобщиться к процессу, более постоянному и не подверженному разрушениям. Открытым показателем этого стало следующее: надо было вновь утверждать название РПК, конкретизировать завоевания народа в сфере идентичности и свободы при помощи именования АОК (Ассоциация Обществ Курдистана). Таким образом и традиция, и перемены в совокупности старались сделать жизненно важными на новом этапе. Теоретическое объяснение такого рода процессов мы пытались представить в виде последней Защитной речи. Именно поэтому я предпочел сделать окончательный вариант своей Защитной речи таким, чтобы он охватывал период с появления человечества до его социализации, от цивилизации до современного капитализма, далее до демократической современности, вместе с рассмотрением идентичности моего народа и моей личности.»
«МАНИФЕСТ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА»
Абдулла Оджалан