Русский доброволец в Сирии: «Чем больше их погибнет здесь, тем меньше шансов, что они доберутся до моей Родины»

Бойцы Отрядов народной самообороны Западного Курдистана играют одну из решающих ролей в идущей вот уже пятый год на территории этой страны кровопролитной гражданской войне. Их решение поддержать правительство Башара Асада внесло если не решающий, то существенный вклад в дело борьбы с наводнившими Сирию исламскими экстремистами. Нашему корреспонденту удалось пообщаться с добровольцем из России, который в студенческие годы был левым и экологическим активистом. В мирной жизни он работал корпоративным юристом в коммерческой компании, а теперь воюет в рядах ОНСЗК.
— Расскажи подробней о себе. Почему ты принял решение отправиться в Сирию и выбрал именно курдов?
— Мне двадцать шесть, до того как отправиться в Сирию, работал юристом. Придерживался левых убеждений, но ни в каких организациях не состоял.
Из многочисленных сил, которые сражаются против «Исламского государства» (ИГ), сирийские курды наиболее оперативно работают с волонтерами. Мне по большому счету было без разницы, к кому именно присоединиться: к иракским курдам, сирийским или сирийской армии. Но ОНСЗК были расторопней, поэтому я направился к ним. Кроме того, Западный Курдистан имеет большое значение в борьбе против ИГ. И, конечно, мне, как человеку левых убеждений, были близки идеи построения социализма, которых придерживается ОНСЗК. Барзани и Талабани ведут более традиционную политику. Первый — типичный капиталист, второй увлекается социал-демократией. Так что выбор очевиден.
— Создается впечатление, что гражданская война в Сирии идет уже целую вечность. Есть ли у сирийских курдов надежда на мир в ближайшем будущем?
— В Западном Курдистане, насколько я понял, дела идут не очень хорошо. Ни Асад, ни курды не способны пока разгромить ИГ. Причин тому несколько. Во-первых, санкции против Сирии. Они распространяются на Западный Курдистан в той же мере, что и на Асада. А воевать без денег — пустое и самоубийственное занятие. Оружия не хватает катастрофически, и курды учат своих бойцов стрелять из пулемета только одиночными. На ПКМ (пулемет Калашникова модернизированный. — РП.) такой режим огня даже не предусмотрен! Пока Запад надеется додавить Асада, исламисты расстреливают детей лишь за то, что они посмотрели футбольный матч. В Ираке экономическая ситуация лучше, но там другие сложности.
Вторая проблема — это разобщенность противников ИГ. В этом плане ОНСЗК подает отличный пример: они сотрудничают и с Асадом, и с западной коалицией, и с пешмерга, и с оппозицией, хотя от последней немного толку и там полно откровенного сброда. При этом сирийские курды четко очерчивают свои интересы: только Западный Курдистан, причем в составе Сирии. Никакой революции и прочей чепухи. Если бы Асад дал курдам автономию, как российский император Александр II дал автономию финнам, север страны навсегда был защищен. Но этого не происходит, Асад слишком арабизирован и пока не горит желанием давать кому-либо автономию. А вот Барзани, друг Запада, закрыл границу между Сирией и Ираком, так что у сирийских курдов большие проблемы со снабжением. Ирак как государство и боец против ИГ несостоятелен вообще, как и светская сирийская оппозиция — по сути, они просто поставляют брошенное оружие и технику боевикам.
Третья проблема: Турция. Турки помогают ИГ. Дамаск заявлял, что помогают логистикой, новости об этом уже появлялись. Кроме того, они закрыли границу с Западным Курдистаном, только западное общественное мнение заставляет их иногда открывать заслон. Также они напрямую помогают террористам разведкой. Неделю назад на турецкой стороне границы я видел двух человек, изучавших наши позиции, затем по нам прицельно поработал миномет ИГ.
И турецкий бизнес ведет дела с террористами, покупает нефть, поставляет товары. Иногда я думаю, что пора оживить идею о возрождении Константинополя и забыть о турецкой государственности, как страшном сне. Сейчас турки серьезно возмущены тем фактом, что Путин осудил геноцид армян. Замечу, что курды неоднократно выражали сожаление по поводу собственного участия в событиях 1915 года. По-моему, умение признавать собственные ошибки — признак зрелости нации.
В конце концов, и это четвертая проблема, курдам не хватает профессионализма. Они хорошие стрелки и отважные люди, но тактика и стратегия не входят в число их безусловных достоинств. У них есть неплохие командиры, но их мало. Спасает лишь то, что ИГ воюет еще хуже. Террористы хотят умереть: при равной выучке инстинкт самосохранения курда-материалиста побеждает мечту религиозного фанатика о рае с кучей девственниц. Замечу, что несколько бригад российской армии быстро бы закрыли игиловской вопрос, по крайней мере в Западном Курдистане. Гор тут нет, партизанить сложно.
В общем, на ближайшую пару лет Сирии и Ираку обеспечена война, а западной авиации — цели для тренировок. Ну, и рынок сбыта вооружений для тех, кто поспешит.
Что касается самой войны и расстановки сил, то тут странная ситуация. Это словно слоеный пирог: никто не может похвастать, что воюет на один фронт, только Иракский Курдистан. И нельзя сказать, что это активная война с маневрами. Она напоминает Первую мировую. Характер вооружений и отсутствие тяжелой техники дают преимущество обороняющимся. У Асада и ОНСЗК преимущество в воздухе, поэтому они могут наступать, но не могут добиться подавляющего превосходства. И, кроме того, нельзя сказать, что стороны умело применяют имеющуюся тяжелую технику. Курды, например, понятия не имеют, что такое боевой устав или наставления по военному делу. Они являются убежденными сторонниками партизанской тактики ведения войны, которая здесь, на плоской равнине, просто неэффективна.
— Сражаются ли в рядах ОНСЗК другие иностранные добровольцы? Какая мотивация движет ими?
— Добровольцев в рядах ОНСЗК несколько сотен, не считая турецких курдов. Значительная часть — турецкие коммунисты. Остальные добровольцы из США, Австралии, Британии, Нидерландов… Очень много стран. Среди иностранных добровольцев встречаются люди совершенно разных политических убеждений: есть анархисты, социалисты, демократы, националисты, консерваторы. В нашей группе есть американец, который уважает Путина и российскую политику, но находятся также и те, кто смотрит на меня косо, узнав, что из России. Видимо, ждут, что я начну ходить и вызывать дух Сталина. В общем-то, добровольцы не столь значительная сила, которая серьезно бы повлияла на баланс сил. По-настоящему хорошие бойцы — ветераны войн в Ираке и Афганистане. Но их не так уж много.
— В СМИ периодически просачиваются сведения о россиянах в рядах ИГ. Они соответствуют действительности?
— В ИГ множество террористов с российским гражданством, среди них встречаются как исламисты, так и просто желающие заработать. Чеченцы и ингуши считаются здесь самыми опасными противниками. Но и их бьют. Мне регулярно приносят салафитские пропагандистские листовки на русском языке, взятые у мертвых террористов.
— А как относятся к России и русским сами курды?
— Отношение курдов к России странное. Для многих это какой-то неведомый край, а для многочисленных коммунистов — чуть ли не мечта. Кто-то также надеется на помощь России, хотя многие отзываются о Путине и нынешнем режиме критически. В массе своей же курды слабо разбираются в политике и просто не способны представить, какие выгоды может принести сотрудничество с Россией. Например, теоретически РФ могла бы договориться с Асадом о гарантиях автономии для Западного Курдистана, в обмен получить преданного союзника на Ближнем Востоке, под самым боком у неблагонадежных турок. Это стратегически важный регион, и получить здесь союзника — отличный шанс для российской внешней политики. В идеале было бы неплохо помочь сирийским курдам вооружением. Ведь из этого оружия будут стрелять по террористам. А чем больше их погибнет здесь, тем меньше шансов, что они доберутся до моей Родины.
— Планируешь ли ты сам в дальнейшем вернуться домой или предпочтешь остаться в Западном Курдистане?
— Да, в Россию хочу вернуться. Я русский и люблю свою страну. Собственно, по этой причине и поехал в Западный Курдистану. Террористов из ИГ надо остановить прежде, чем они действительно станут всерьез угрожать России.