В условиях, выходящих за рамки человеческого понимания, на острове Имралы все еще продолжается абсолютная изоляция. Тот факт, что за последние несколько месяцев в Турции начали говорить о наказании в виде “одиночной изоляции”, свидетельствует о том, что данные действия стали образом политики и частью угнетения.
Конечно, все скажут, что эта бесчеловечная изоляция является ошибкой со стороны Турции. Подобно процессу международного заговора, в котором участвовали около 50 стран, сегодняшняя изоляция также является результатом межгосударственного сотрудничества, но уже с большим количеством стран. Изоляция является международной, и единственное, что требуется здесь, это ее усиление. До этого момента мы наблюдали за изоляцией со стороны глазами обывателей, однако великим нравственным долгом будет увидеть ее глазами курдского национального лидера Абдуллы Оджалана и понять глубину происходящей дикости и ее значение. Чтобы каждый понял, насколько изоляция является преступлением против человечности.
Как говорит Оджалан, он не любит рассказывать о моральных условиях своего содержания и состоянии здоровья. Поэтому это и стало предметом большой обеспокоенности, помимо абсолютного одиночества и жизненных переживаний.
Однако во время встреч с ним Оджалан рассказал о некоторых вещах, которые достаточно наглядно рассказывают об Имралы.
***
По словам Оджалана, Имралы — это “гроб”, который является “составляющей частью большого заговора Гладио”, а война против НАТО – это, прежде всего, “война за нравственность”.
Этот знаменитый остров, расположенный в центре моря, отрицательно влияет на человека своим климатом. “Со времен Византийской империи власти использовали это место для ссылки и смерти заключенных, которых они видели для себя опасными. По своей воле вряд ли человек может оставаться здесь надолго”.
По словам Оджалана, существует реальность, которую называют “национальной политикой Имралы”. Вот что он говорит по поводу этой политики: Когда Турция привела меня в Имралы, она смотрела на это, как на вторую победу в битве при Сакарье. В частности, заговорщики-мятежники видели образец “Второй греческой войны на востоке” в моем аресте и ликвидации РПК. При этом они забыли специфику и решающую роль курдов в тысячелетней истории Турции, которых они определили для себя более опасными, чем армяне и греки. В конце концов, они думали, что успешным образом завершили войну, которая ведется около четверти века. Они праздновали мое заключение на острове как национальную победу. Как только я впервые вступил на остров, то сказал следователям: «Вы не поймали меня, и у вас нет такой силы. Я был задержан посредством заговора в ваших же интересах”.
По словам Оджалана, в отношении него существует особая изоляция, которая не ограничена каким-либо временем. Это изоляция, которая действует каждую минуту. Но ключевым звеном, по словам Оджалана, является не государство, а “мое положение”. Также он отвечает на вопрос, как ему удается за эти двадцать лет противостоять тяжелым физико-психологическим условиям. Вот что он говорит: “Решающим является тот факт, что я возмещаю себе условия изоляции. У меня должны быть веские причины, по которым я могу доказать, что можно прожить долгую жизнь”.
Опять же, по словам Оджалана, над ним ведется особое наблюдение, подобное одиночному “прото-Гуантанамо”. Вот как он воспринимает существующее положение: “Меня содержат в режиме, который противоречит законодательству об исполнительном праве, законодательству и конституции Турции. В связи с этим мне стоит объяснить эту правовую аномалию с точки зрения социально-политических причин исторической и экономической реалии”.
Через личность Оджалана его изоляция приобретает совсем другой смысл, подобный “школе”. Оджалан заявляет, что он превратил это место в школу: “Школа в Имралы – это не только наш народ, но и современная Турция, которая намного лучше прежней. Стоит отметить, что в Имралы достаточным образом были заложены основы демократической Турции. В тюрьме единственным лекарством для приобретения стойкости является достижение истины. На протяжении всей жизни восприятие истины является лучшим ее моментом. Людям, которые знают для чего и где они живут, это не является проблемой. Жизнь, которая проходит через постоянные ошибки и ложь, теряет свой смысл. Таким образом, обнаруживается жизненный упадок. Депрессия, дискомфорт, конфликты, оскорбления — все это последствия такого явления. Жизнь людей, которые достигли истины, полна чудес. В таком случае жизнь сама становится источником волнений и энтузиазма”.
В другом месте он говорит: “Прежде чем обсуждать курдский вопрос и его решение, необходимо познать себя в существовании. Понимание своего существования связано с восприятием истины. В свою очередь, человек не сможет достичь истины, не борясь за нее. Истина — это не реальность, которая появляется самостоятельно. Реальность без истины является спящей реальностью. У спящей реальности нет проблемы. Истина – это ситуация пробуждения из спящей реальности. Положение сна, связанное с курдами, достигло предсмертного состояния, из которого следовало, что битва за истину будет слишком суровой и сложной. Спустя 35 лет, как я повернулся в сторону курдской истины (несмотря на тяжелые условия тюрьмы Имралы, я не потерял ничего из своей страсти и волнений), это стало подобно весенней заре, которая более значима, чем рассвет курдской цивилизации”.
По словам Оджалана, Имралы не представляет турецкое государство. Заключение на острове Имралы является сущностью европейской системы национальных государств, в том числе Турецкой республик. Другими словами, это заключение совершается не силами турецкого государства. Оджалан говорит: “Роль турецкой правящей элиты не выходит за рамки подрядчика. Конечно же, это уродливая и путающая людей роль”.
По словам Оджалана, то, что устанавливается вместе с заговором, не сравнимо и “с кончиком иглы”. В своей защитной речи он рассказывает, сможет ли он с этим справиться или нет: “В первые дни я не знал даже, как вести себя. Я задавался вопросом, могу ли хоть год устоять здесь. У меня тогда сложилась мысль: “Как вы смеете держать миллионы людей в одной комнате?!” Действительно, я, в качестве курдского национального лидера, смог синтезировать в себе миллионы людей. Это понимало и общество. Когда миллионы человек, начиная со взрослых и заканчивая младшими членами семьи, определяли национальные стремления, которые связали со мной до конца своей жизни, как я мог в таком случае устоять перед тем фактом, что долгое время мне не удастся увидеть их снова!”
***
В другом своем рассуждении Оджалан сравнивает Имралы со скалами, к которым был привязан мифический Прометей, и говорит: “Мое положение подобно современному Прометею. Приковывание меня к Имралы ничем не отличается от того, как прибили Прометея к горам Кавказа, вместе с тем, это грустное и печальное сравнение, которое исходит от потомков греческого бога Зевса”.
В Апелляционном суде Афин в защитной речи он говорит следующее: “Так же, как Зевс и его помощница Афина, Аид и Арес договорились приковать Прометея к скалам Кавказа, их человеческие потомки также меня захватили и приковали к острову Имралы”.
Затем он прокомментировал это сравнение: “Мой анализ показывает, что реальный бог приковал меня”. Этот бог, подобно божьему птенцу, на цыпочках вышел из исторической реалии в капиталистический период. Он так навязал себя, что исчезли все боги ранних эпох. Королей таскали по земле и отрубали им головы. Он навязал человечеству кровавые до мозга костей времена. Он загрязнил нижние и верхние слои земли. По сути, он уничтожил людей”.
Как мы видим, Имралы стоит понимать и рассматривать по-разному. Понятно, что нам следует еще больше останавливаться на бесчеловечном положении, в котором находится курдский национальный лидер Абдулла Оджалан.